Кто готовил Тайную вечерю? Женская история мира

Отличный трюк – и очень вовремя! С распространением знаний о контрацепции и соответствующих техник женщины были уже в шаге от власти над собственным телом. Наступали новые времена, когда мужчины на Западе уже не могли держать женщину «босой, беременной и на кухне», привязывая ее к себе бесконечными родами и младенцами. Но сторонники психоанализа надеялись, что это еще не конец. Пусть женщин не удастся больше запирать дома, пусть они научатся не попадать в ловушку многодетности – в распоряжении мужчин остаются более тонкие способы манипуляции: женщину можно пристыдить и напугать «фригидностью», объявить «неистинной женщиной», «незрелым мужчиной» или несовершенным ребенком, заставить стыдиться себя – и вновь подчинить себе.

И это сработало. Повсюду, где распространялись эти сказки венского леса, женщины в тревоге старались подчиниться новым требованиям. «Ни одна женщина не может считать себя свободной, если не владеет и не распоряжается своим телом», – писала Маргарет Сэнгер. И дух Отца, воззревший на труды Фрейда и увидевший, что они хороши весьма, мог с этим только согласиться.

12. Дочери Времени

Истина – дочь Времени, а не Авторитета.

Фрэнсис Бэкон

История, если верно ее читать, представляет собой ряд попыток приручить Отца… величайший триумф того, что мы зовем цивилизацией – приручение самца человека.

Макс Лернер

Что же думать мужчинам и женщинам о своей мужественности и женственности в нашем двадцатом веке, когда столь многие старые идеи обветшали и ждут, чтобы их заменили новыми?

Маргарет Мид

4 августа 1914 года сэр Эдуард Грей, министр иностранных дел Великобритании, смотрел из окна Уайтхолла на темнеющий Лондон. «По всей Европе гаснут огни, – сказал он. – И при нашей жизни не загорятся вновь». Пророчество оказалось верным даже в буквальном смысле: по окончании боевых действий ни одна из европейских стран, вовлеченных в войну, не была в состоянии без проблем оплачивать счета за газ или за электричество. Одной только Британии сама война стоила более пятидесяти тысяч миллионов фунтов стерлингов, а восстановление всего, разрушенного войной, обошлось вдвое больше[388]. Деньги, которые можно было бы потратить на новые жилые дома, современные удобства, социальные службы, были брошены в топку конфликта, оставившего миллионы людей в Европе без куска хлеба и без крыши над головой.

Некоторым повезло. За четыре года более десяти миллионов отдали жизнь на службе богу войны, и по сей день требующему массовых человеческих жертвоприношений. Что побуждает стариков в правительстве отправлять лучшие молодые силы убивать таких же молодых людей из «вражеской» страны и самим умирать от их рук? Какова бы ни была причина, женщины, слыша, что потеря возлюбленных, мужей, сыновей (или надежд на все это) открыла им новые возможности и значительно повысила их социальный статус, не могли не думать о том, что цена оказалась слишком высока. Тем более что цели-близнецы – свобода и равенство – после войны оставались по-прежнему далеки. В ходе военных действий немцы расстреляли британскую медсестру Эдит Кавелл, помогавшую скрыться раненым солдатам, а французы – голландскую танцовщицу Мату Хари, заподозрив в ней германскую шпионку[389]. Такое жестокое равенство перед расстрельной командой – притом что во всех прочих отношениях женщины оставались исключены из привилегий, хранимых мужчинами для себя – холодно напоминало о том, что и обстоятельства, и мужчины в ходе войны ничуть не изменились.

Этот урок Первой мировой войны повторила и подкрепила Вторая. Расцвет фашизма, с его акцентом на подчеркнутой и преувеличенной мужественности, похоронил почти все достижения женского движения за предыдущее столетие. Нацизм был в особенности привязан к «образу Гретхен» как воплощению женственности: Гитлер называл женскую эмансипацию симптомом вырождения, связанным с неправильной работой половых желез, а Геббельс заявлял, что «птичка прихорашивается для своего самца и лишь для него откладывает яйца». Неравенство полов было для нацистов такой же нерушимой истиной, как неравенство между арийской и неарийскими расами. И как всегда на протяжении истории женщин, чтобы навязать это неравенство, потребовалось немало грубой силы. Как объясняет историк Ричард Грюнбергер…