Кто готовил Тайную вечерю? Женская история мира

Сражаясь наравне с мужчинами, женщины получили право, как мужчины, страдать. И многие пострадали за девять лет этой страшнейшей из войн; хоть и не все переносили свои беды с таким мужеством, как та дева, искалеченная пушечным ядром при обороне Лайма, что на все выражения сочувствия и ужаса перед ее будущей жизнью калеки твердо отвечала: «Поистине, всем сердцем я радуюсь, что отдала руку во имя Иисуса Христа, ибо ради Него желала бы отдать не только вторую руку, но и самую свою жизнь»[267]. Но вот чего у англичанок XVII века никогда не бывало: возможности влиять на ход событий, принесших им это горькое равенство в страданиях. Во всем обществе, сверху донизу, женщины не имели права голоса в собрании – будь то Звездная палата или собрание прихода. Исключенные из политики, осужденные, при всей своей энергии и способностях, на чисто реактивные роли и тактику, женщины в Английской гражданской войне, без счета терявшие мужей, сыновей, друзей и дома, слишком часто выглядели скорее жертвами революционного пыла других, чем победительницами в собственной борьбе.

От казни одного короля до казни другого протекло еще полтора столетия, состоялось еще одно громкое нападение на божественное право королей, прежде чем женщинам позволили участвовать в кровавых революционных событиях хотя бы на правах младших партнеров.

События во Франции, от первых конвульсий 1780-х до страшной вакханалии террора, подтвердили правоту плоско-саркастического замечания Эдварда Бульвер-Литтона: революции, мол, варятся не на розовой водичке[268]. Женщины Французской революции были очень далеки от привычных представлений о «хрупкой женственности»: все ароматы Аравии не смогли бы смягчить их руки, по локоть омоченные в крови. Во Франции, впервые в истории, женщина сделалась революционной силой – и это стало не последним в череде бесчисленных потрясений этой сотрясаемой судорогами эпохи в измученной Европе.

На роль женщин во Французской революции отчасти повлиял пример успешной борьбы за свободу американцев в Новом Свете. В основе, однако, лежало другое: условия жизни народа Франции при Старом режиме были таковы, что многие различия между мужчиной и женщиной стерлись задолго до того, как французы задумались о различиях между аристократом и санкюлотом: какая демократия убедительнее и весомее демократии голода? Не менее мужчин разъяренные нищетой, бескормицей и безнадегой, женщины Парижа стали важным элементом той силы, что запустила «великий двигатель Революции», а затем обеспечила ее кораблю бесперебойное плавание по кипящему океану крови.

С самого начала битвы женщины были здесь: карающие ангелы, гневные богини, яростные фурии – в зависимости от точки зрения наблюдателя. Женщина, одетая амазонкой, возглавила штурм Бастилии. Пусть это была победа над тенью – старая крепость, словно символизируя банкротство воплощенного в ней режима, оказалась пустой; но совсем не пустым делом стал «День торговок». Беспорядки, начавшиеся с того, что разъяренные женщины прочесывали парижские рынки в поисках хлеба, быстро переросли во всеобщее недовольство отсутствием короля в столице во время кризиса. Так 5 октября 1789 года начался поход на Версаль, исход которого определил судьбу Людовика XVI, Марии-Антуанетты, дофина и всей обреченной династии.

Не все восемь тысяч (или около того) женщин, принявших участие в походе, были бестрепетными революционерками, рискнувшими всем ради «правого дела». Сиделка по имени Жанна Марен рассказывала после: толпа примерно из сорока женщин увлекла ее за собой, сунув в руки палку и угрожая отколотить этой палкой ее саму, если она откажется. Все ее протесты и попытки уклониться (она еще не завтракала, у нее нет денег – ни единого су!) были заглушены криками: «Вперед! Вперед! Ты больше ни в чем не будешь нуждаться!»[269]. В этой импровизированной армии амазонок даже не все были женщинами: имелось в ее рядах неизвестное количество мужчин в женском платье, а также мужчины в мужском платье, которых женщины принудили стать своими вождями и ораторами. Были в этой женской дивизии и различия, очевидные самим женщинам: рядом с пуассардками – торговками рыбой, продавщицами других товаров и, наконец, теми, кто торговал самым презренным из товаров, собственным телом, шагали чистенькие благовоспитанные буржуазки, которые, однако негодовали еще громче своих сестер по рынку – и оказались не менее их готовы к насилию.