Кто я?

Аналогичный принцип подготовки домашних заданий применял друг мой Сережка Климов практически по всем предметам. Но если задачки по математике он свободно успевал перекатать из моей тетрадки на подоконнике школьного коридора, то с немецким дело казалось безнадежным. Но это только мне и на первый взгляд. Сережка же не забивал себе голову подобными пустяками, а садился на тот же подоконник против двери кабинета немецкого языка, открывал учебник, и просил меня диктовать перевод заданного текста; который тут же в виде надстрочника и вписывал в учебник простым карандашом. Так и осилил язык и получил заслуженную тройку, вряд ли запомнив за все годы «изучения» больше десятка немецких слов.( включая Хенде хох и Зитцен зи зих, конечно.)

Читая все, что задавалось, я легко отвечал на уроках и легко писал сочинения; благо ни каких особых умственных усилий для этого не требовалось, достаточно было усвоить штампы, методику, по которой эти сочинения писались. Оценки ставились две: одна по русскому, вторая по литературе. Вторая почти всегда была пятерка, а вот первая могла оказаться любой от двойки до четверки, но пятеркой ни когда.

В классе меня считали зубрилкой, впрочем как и всех кто учился во главе с нашим вечным отличником Вовкой Горяевым. Но зазубривать я ни когда не умел. Что бы запомнить материал мне прежде всего надо было его понять, тогда все укладывалось по полочкам и запоминалось. Но как можно понять правила родного русского языка?! Приходилось именно зазубривать; ответишь на уроке, а через неделю уже забыл, потому что ни какой системы, ни какой логики в этих правилах я отыскать не мог. И по сей день удивляюсь почему это слово «девчонка» должно писаться с буквой «О», или скажем фамилия СтрижОв, когда стоит изменить ударение и видим СтрИжев.

Класса с пятого открыл я для себя милую фантастику. Началось все с Беляева, Уэллса, Ефремова. Дальше больше, пошли братья Стругацкие и великий Станислав Лемм, и Бредбери, и др. В общем, я не пропускал ни одной книжки с буквами «НФ» на обложке.

Фантастика в основном космическая, созвучная тому времени.

Космическая эра. Помню малюсенькое газетное сообщение о первой в истории человечества высадке на Луну американцев, и запомнил слова Нейла Армстронга, заранее конечно обдуманные и отредактированные заморскими шоуменами, – « Маленький шаг человека – огромный шаг человечества». Весь мир на время сошел с ума от восторга, наша же пресса ограничилась такими скупыми газетными заметками, что походили они скорее на некрологи о наших космических амбициях – глупость и позор.

Выписывали мне родители в школьные годы «Пионерскую правду», «Крокодил», «Юность» и в старших уже классах «Наука и техника», «Науку и жизнь», издания все то же очень интересные; и прочитывал я их от корки до корки. Или мне все интересно было в те поры в силу молодости и азарта к жизни. И уже ЮК предлагал мне в шутку кличку профессор, и уговаривал шляться вечерами на пару. И мама убеждала поменьше читать, дабы не испортить зрение. А отец, обдумав положение, обещал выдавать три рубля на карманные расходы. Но отношения с девчонками не ладились, от книг же отрываться было сложно. «Поддруживать» я стал аж в десятом классе, неожиданно заметив интерес к своей персоне со стороны особ противоположного пола, в чем долго еще сомневался в силу своей закомплексованности и чрезвычайно низкой самооценки.

Весна и музыка

Большая льдина, тяжелая, неповоротливая и грязная медленно двигалась поперек течения полой воды, понуждаемая к тому толчками двух длинных шестов. Неуклюже поворачивалась в мутной и быстрой весенней воде. Не смотря на титанические усилия парней, ее заметно сносило в сторону озера. На льдине веселились, спорили за право поработать шестом, обсуждали правильность взятого курса и просто бесились и горланили от полноты чувств несколько патцанов; тараторили и повизгивали от притворного ужаса девчонки.

После обычного в это время года ненастья, установилась наконец чудесная теплая, солнечная и ветреная погода. Крепкий западный ветер гнал мелкую волну навстречу освободившейся ото льда, широко разлившейся речке. Вода дошла до огородов, затопила камыши озера; Вершина стоит как остров среди моря разливанного. Как долго тянулась зима, как надоела школа, с каким нетерпением ждали мы весну. И вот наконец – то ледоход и первая забава – катание на льдинах! И лето совсем скоро! Каникулы!

Среди «папанинцев» разгорался спор; одни хотели плыть непременно на Вершину, другие предлагали ограничиться плаванием в мелких водах. Отчаюги кричали, что плыть надо смело вперед. Разумные понимая, что льдина хрупка и ненадежна, а вода обжигающе холодна, предлагали тянуть к берегу; а там если что искать еще одну льдину. К тому же непонятно куда нас может упереть весенняя стихия. Девчонки привычно обзывали первых дураками, а вторых поддерживали.

–Унесет нас течением под мост, прись потом домой пол дня.

–Правильно говорят!

–А ты вечно ссышь!

–Нужны нам эти приключения!

–Трусы! Чего испугались? Льдина толстая, да на ней неделю можно плавать!