Кто играет в кости со Вселенной?

Макс. Мораль – достигнешь результата, если будешь иметь четкую цель и должно тряхнуть. У молодежи нет цели. А вот тряхнуть может сильно.

Я. Ты за какой тезис: китайское проклятье «чтоб вам жить в эпоху перемен» или тютчевское «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые»?

Наполеон. А при чем тут это?

Я. Большинство людей скажут, что китайцы правы. Но всегда есть те, кому милее буря. А есть «пограничная» часть. Вот ей нужна психологическая поддержка. Постараюсь такой стать (обращается к Максу). А к твоей притче есть одна добавка: чтобы вылезти на своей остановке – нужно, чтобы тряхнуло вовремя, а не когда троллейбус ее проехал. Повезло – то есть.

Макс. Амбициозные цели рисуешь. И рассчитываешь, что получится? Если выиграешь и эту партию – я буду рукоплескать стоя. Сложно будет. Конкуренция в писательстве – не в бизнесе в девяностые.

Я. Но в этом и возможности есть – будут учителя, редакторы: не надо изобретать велосипед. Найти новое Дело жизни – это не псу чихнуть. Не факт, что получится: но впереди нечто новое.

Макс. Да, это уже не взгляд в зеркало заднего вида. Теперь смотришь в лобовое стекло. Не получится – ну, что ж, играл, не угадал ни одной буквы.

Наполеон. Если все так пафосно – то народ безмолвствует.

(Я подходит к стене, снимает портреты Я-молодого и Наполеона и раскалывает их об угол стола.)

Я. В новую жизнь без старых оков!

(Занавес)

Эпилог Он же – пролог новой жизни

Заноза (Рассказ из цикла «Летучие мгновения жизни»)

Давно хотели с сыном сходить в поход, да все не складывалось: то у меня рабочая чехарда, то у него сессия в университете. И вот сложилось: у обоих высвободилась неделя. Даня попросил взять в компанию своих бывших одноклассников – я не возражал. Выбрали водный маршрут по Приполярному Уралу – там, мол, посетим «место силы».

Поезд на Воркуту. Затаскиваем рюкзаки, располагаемся в купе. «По тундре, по железной дороге, Где мчится курьерский „Воркута – Ленинград“». Кто из нынешнего поколения помнит эту классическую песню?

Проводница приносит чай. За окном мелькают сельские пейзажи. Молодежь утыкается в смартфоны. Гаджет вместо алкоголя. Я бы в их возрасте откупорил сразу бутылочку пивка. Молодцы.

– Папа, почему ты настоял на походе именно по Печоре? – обращается Даня, когда поезд покидает зону действия сети.

– Ты даже не догадываешься, как мне важно посетить эти места.

– А чего так?

– Там самые яркие события детства. Пятьдесят лет назад. Да и осмыслить отношения с папой, твоим дедом.

– А-а, понятно. Ты раньше не рассказывал.

– Еще сам с собой не разобрался.

– Обычно родители, как наседки приставучие, лезут со своей помощью, когда их не просишь, – включается в разговор один из Даниних приятелей.

– Роль отца – быть рядом в сложной ситуации, – я защищаю родительскую партию, значит, надо быть в курсе дел детей. А как же?

– И менторским тоном строят из себя капитана очевидность, – добавляет второй.

– Да, это искусство – не читать нотации. Я вот подумал сейчас, что мой папа оказывался рядом в переходные моменты жизни.

– Надеешься, что и сейчас подскажет? – Даня иронизирует, он знает про мою веру в общение с умершими предками.

Допиваю чай, ложусь на полку, сын переключается на сверстников. Давно не ездил на ночных поездах, последние десятилетия все больше самолетами. Удобно, но скорость негуманная: пять часов – бах, и вместо скрипучего снега шлепаешь по пляжу на Красном море. То ли дело поездом – психика успевает перестроиться. Похоже, что XIX век был последнее столетие с «человеческим лицом».

Человеческая мудрость советует не посещать места детства. Но меня тянет Урал. Очевидно. Вот даже целую компанию за собой утащил. Где спрятался магнит? Какая-то заноза в душе кричит: «вытащите меня».

Каждый отпуск отец придумывал и организовывал семейные путешествия. Тогда, в 1971 году, он решил устроить водный поход по уральским рекам. От города Печоры на теплоходе «Заря» добрались до деревни Усть-Щугор. Там купили у местных жителей деревянную лодку, загрузили вещи, еду на три недели, и отец потащил ее, как бурлак, вверх по Щугору. Цель – дойти до верховьев, оставить лодку и пешком подняться на гору Сабля. Сто лет назад здесь проходил «тракт Сибирякова» из Азии в Европу, кипела жизнь в селах, на санях по льду везли зерно. Тракт давно заброшен. На третий день мы дошли до Мичабичевника, единственного оставшегося населенного пункта, остановились на ночевку невдалеке. К нам подошел местный житель, поздоровался, разговорились. Оказалось, что еще десять лет назад здесь было много домов, сейчас один. Его работа – следить за водомером, фиксировать уровень воды в реке. Заодно помогает всем проплывающим: промысловикам, рыбнадзору. Остальные деревенские подались в города. Другого жилья нет на сотни километров.

– Не страшно? – спросил отец.

– Собаки. Да и семья большая. Старший сын и десять дочек, – заулыбался хозяин дома.

– А где они учатся?

– В Усть-Щугоре. Там живут в интернате с понедельника по субботу. А где остальные? Отстали?