Кто поведет тебя во тьму (СИ)

Она говорила, а ее взгляд блуждал по телу Вирджила, задерживаясь то на торсе, то на ногах, которые он пытался завести подальше под сидение, то возвращаясь к лицу. Неторопливо. Демонстративно. Леди не должна так смотреть на мужчину, если она леди. Но и шлюха не смотрит так — у шлюхи в глазах давняя, ничем не прогоняемая усталость и равнодушие. Вирджил не знал, как назвать этот взгляд, который обжигал его обнаженную кожу.

Виктория опустила ресницы, и подступающий жар исчез.

— Потом была стычка с Рукой Молоха, когда ты бросился меня защищать. Был переход до Туманных Холмов. Я склонна была поверить, что ты — тот, за кого себя выдаешь. Но желание избавиться от твоего общества только окрепло. Монах, который считает тебя воплощением древнего эльфа и постоянно пытается обратить в свою веру, — не лучшая компания, когда пытаешься затеряться в толпе! Не говоря уже о том, чтобы вершить великие дела. Так мне тогда казалось.

— Тогда казалось? Значит, теперь не кажется? — Вирджил подумал, что жалок. Выпрашивать доброе слово не очень-то по-мужски. Что дальше? Раскинуться под ногами и подставить беззащитный живот, как Болван, чтобы почесали? Раз уж они с Болваном оказались на равных…

— Теперь, — отчеканила Виктория, — я не могу без тебя обойтись. Остальные уже думают, что я схожу с ума и страдаю галлюцинациями. На прошлой неделе я послала Гара обсудить закупку провианта с тобой, а потом спохватилась, что тебя нет в отряде. Джейна огрызается, что у нее не десять рук, она не может зашивать двух пациентов сразу. Месяц назад я забыла, что ты не прикрываешь меня слева, как обычно, и если бы не Ториан… Проклятье, я не высыпаюсь, потому что ты мне снишься! Я знаю тебя… разным, и от этого еще хуже. Иногда мне хочется вырезать кусок мозга, где хранятся воспоминания о храме Гештианны.

Вирджил слушал, приоткрыв рот, с пересохшим горлом и не смел поверить своим ушам: правда? Неужели правда?! Но последние слова все возвращали на круги своя. Та позорная ночь наверняка перечеркнула все его надежды.

— Мадам…

— Назови меня еще раз «мадам», и я убью тебя прямо сейчас, — звенящим голосом сказала Виктория. — Не знаю, какое из меня вышло божественное воплощение, Вирджил Бруммонд. Ты панарий, тебе виднее. Но в постели из нас двоих бог, несомненно, ты.

Вирджил закашлялся. Виктория была неумолима.

— Когда ты поклялся, что больше ко мне не прикоснешься, я стерпела. Решила: переживу. Но никто не говорил, что это далось мне легко! А потом ты и вовсе сбежал, но лучше не стало. Стало хуже.

Кашель прекратился, но сухое горло не желало издавать ни звука, кроме сдавленного шипения. Может, оно было и к лучшему. Вирджил понятия не имел, чем можно ответить на такое признание. Упасть на колени и предложить руку и сердце, как герой любимого Гаром романа, он не мог, а ничего другого в голову не шло. Да и то, в романах мужчине отводилась роль того, кто признается в любви. Что делать, когда женщина набрасывается на тебя — слава небу, только словами! — и говорит, что не может без тебя обойтись днем и ночью, книги не учили.

Днем и ночью… Значит, то, что Вирджил так давно и старательно в себе давил, было ей нужно? Вот это все?! Порванное платье, синяки на шее, синяки… ниже, распухшие губы и никакой ласковой заботы? Но как?..

— Знаешь, когда все началось? — спросила Виктория уже спокойнее, переведя дыхание. — В Туманных Холмах. Я решила, что просто сбежать от тебя не получится — ты стал бы искать свою Живущую, задавать вопросы, в общем, создавать ненужный шум. Нужно было устроить так, чтобы ты сбежал сам и выбрал себе другое воплощение Насредина. И я решила ограбить банк. Была уверена, что твоя тонкая натура этого не выдержит.

Она вдруг улыбнулась, но не холодной светской улыбкой, а тепло, как в редкие моменты покоя.

— Плохо же я тебя знала. И когда ты сначала держал меня на плечах, пока я пилила решетку, а потом честно караулил за окном, мое сердце дрогнуло. Дойдем до Дернхольма, решила я, а там… А потом была Камбрия, Тарант, Эшбери… Я сама не поняла, когда перестала представлять свою жизнь без тебя. И при этом не могла признаться тебе в том, что делаю.

Она снова потерла левой рукой висок, сверкнула сапфировая сережка в маленьком бледном ухе. Правая ее ладонь так и была скрыта под столешницей.

— Я не знаю, как ты это делаешь, Вирджил, — сказала она устало. — Вроде бы ты был передо мной, как на ладони. Верный. Преданный. Мой. Но в тебе всегда было что-то, что я не могла разгадать. И казалось: если я разочарую тебя, то ты развернешься и уйдешь. Сразу.

Вирджил нахмурился. Разочарует? Она? Какого дьявола, как она могла его разочаровать?! Но он молчал.

— И вот, я дотянула до того, что тебя схватила «Полярная звезда», когда ты ушел сам, без всяких признаний. Если бы я не попросила своих людей в Подполье приглядеть за тобой, ты бы пропал из-за меня. Если бы «овчарки» и без моей просьбы давно не раскапывали Кротовник, ты бы погиб просто потому, что был со мной. Твои раны — моя вина…

К Вирджилу, наконец, вернулся голос.