Кто служил в армии, в цирке не смеётся

В 23:00 ресторан закрылся и мы оказались на тёмной улице, под всё продолжающимся нудным, холодным дождём, который быстро охладил наши разгорячённые головы. Сразу стало неуютно и мы, нахохлившись, глубоко засунув руки в карманы, двинулись в сторону лагеря. Шагая по лужам и скользя ногами по уличной грязи, мы шагали молча, лишь иногда коротко матерились, когда ноги совсем уж опасно разъезжались в стороны. Такой же мрачный шёл и я. Как только представлял, как лягу в мокрую и влажную постель, так настроение сразу же падало всё ниже и ниже. Но я подстраховался и, уходя из ресторана, купил чекушку водки, решив, перед тем как лечь в негостеприимную постель, залпом выдуть 250 грамм водки и тогда мне будет совершенно всё равно — влажная она или нет. Но вот на стадионе и ждал нас неприятный сюрприз — роты на стадионе не было.

…Мы уже минут пять бессмысленно толклись на краю разъезженного стадиона: все наши риторические вопросы канули без ответа в тёмном, дождливом небе, были произнесены положенные крепкие слова и многоэтажные словосочетания согласно сложившийся ситуации, даны сильные и клятвенные обещания разобраться, как с конкретными прапорами так и с мифическим начальством, уведшим роту непонятно куда. Всё это было произнесено и обещано, как и полагается русскому человеку в нетипичной ситуации, но это так и не дало ответа — Где же рота?

В крайнем возбуждении мы собрались в кучу, горячо обсуждая, где искать подчинённых и технику. Высказывались даже такие дикие предположения, как: снова приехали директора совхозов и разобрали остальную технику. Вчера у нас был день распродажи автомобильной техники. Со всего района на стадион съехались руководители района, директора совхозов и колхозов для покупки грузовых автомобилей. Причём цены были просто аховые. От 800 рублей до 2000 за единицу техники. Директора, привезли своих технарей и те в течение получаса облазили все сто единиц техники и доложили своему начальству, что нужно брать. Тогда начинался торг и через пять минут подписывался акт передачи автомобиля новому хозяину. Мы особо не торговались: назначал директор цену 1000 рублей, за тысячу она и уходила. Всё равно деньги шли мимо нас, напрямую в министерство обороны. Вот и появилась такая дикая идея про директоров совхозов. Но её тут же отбросили — всё равно, кто-то из прапорщиков должен был найти ротного и доложить о происшедшем. Тем более что искать то и не надо было: место, где мы могли находиться только одно — ресторан.

Пока мы бурно обсуждали решение возникшей проблемы, полупьяный Боря Мусин отошёл в сторону и озадаченно прислушивался к ночным звукам. После чего решительно оборвал размышления в слух командира роты.

— Товарищ майор, по-моему наша рота грузится на платформы…

— Мусин, пора тебе прекращать пить, а то у тебя белая горячка начинается… Куда им грузиться? Откуда там платформам взяться?

— Да, нет, товарищ майор, вы послушайте, — с пьяной настойчивостью твердил командир взвода и мы, подчиняясь его настойчивости, замолчали, вглядываясь в ярко освещённую станцию в километре от нас.

— Хм… — озадаченно хмыкнул ротный, — действительно, похоже на погрузку. Ну-ка, пошли туда товарищи офицеры.

Скользя ногами по грязи, мы пошли в сторону погрузочной рампы и с каждым шагом характерный шум погрузки техники на платформы становился громче и явственнее: вразнобой стучали десятки кувалд, беспрестанные гудки и свистки локомотивов таскающих и подающих платформы к месту погрузки, металлическое лязганье сцепок и многие другие звуки, выдающие напряжённую деятельность.

Благополучно добравшись до погрузочной рампы, мы испустили облегчённый вздох. Рота была здесь и она грузилась. Вернее не она грузилась, а её сноровисто грузили железнодорожники. Ни около машин, ни у платформ не было видно ни одного солдата и прапорщика. Железнодорожники подгоняли к очередному автомобилю свой тягач, цепляли тросом и вытаскивали на погрузочную рампу, тут же его цепляли уже несколькими тросами и козловой кран легко подымал автомобиль в воздух, перенося на платформу, где опускал передним мостом в кузов впереди стоящей машины, а задним мостом на платформу. Железнодорожник шаблоном мгновенно замерял высоту и, убедившись, что верхний край такой конструкции (что называлось «погрузка ёлочкой») проходит по габариту, давал команду и крепёжная команда, тоже из железнодорожников, с колодками кидалась к заднему мосту и тут же их прибивали. После чего автомобиль начинался крепиться проволокой. Таким образом уже было закреплено более половины роты. Вокруг нас как угорелые метались железнодорожные рабочие, таща к эшелону колодки, ящики с двухсот миллиметровыми гвоздями и скобами. Внизу под откосом горели огромные костры, на которых обжигали целые бухты металлической проволоки, а чуть в стороне уже обожжённую её рубили на равные куски и тащили в сторону крепёжной команды.