Кто стоял за декабристами

Да, вот такой узел завязался, совершенно необычный. В разные эпохи и в разных странах родственники грызлись и резались за власть. А в России один брат хитростью избавился от короны, а два других отталкивали ее от себя, уступая друг другу! Но сейчас приходилось думать, как же выпутаться из завязавшейся ситуации! Как воспримет народ, если после одной присяги будет другая? Николай считал, что одних писем Константина недостаточно, нужен официальный акт от его имени. Да и письма Константина составлялись, когда он еще не знал о присяге. А после нее вдруг изменит отношение? Сошлись на том, что написали Константину – Николай по необходимости покоряется его воле, если старший брат ее снова подтвердит. Настоятельно просили, чтобы он сам приехал в столицу. Сразу же, 3 декабря, эти письма повез в Варшаву фельдъегерь Белоусов.

Во избежание новых путаниц Николай, Михаил и их мать условились помалкивать обо всем до ответа от Константина. Но ничего хорошего из их секретов не вышло. От офицеров из свиты Михаила столичные жители узнавали, что они, как и сам великий князь, еще не приносили присягу. Поползли слухи, догадки. Тогда решили удалить источник кривотолков. 5 декабря отправили Михаила обратно в Варшаву, уговаривать старшего брата приехать. Но учли – в дороге он может разминуться с важными известиями. Мария Федоровна выдала ему письменный документ, вскрывать письма, адресованные ей. Михаил действительно встретил офицера Лазарева с таким письмом. Понял, что Константин приезжать категорически не желает, поэтому и ему в Варшаве делать нечего.

Михаил остановился в местечке Неннале. Известил мать и Николая, что будет здесь ждать их решения. Пока он отъехал всего на 260 верст от Петербурга, если понадобится в столице, может быстро вернуться. А если сочтут нужным, он продолжит путь в Варшаву. Ну а Лазарев 6 декабря привез в Петербург письмо не только для Марии Федоровны, но и Николаю. Это был ответ на первое его письмо Константину. Тот извещал – его намерение не принимать престол неизменно и утверждено покойным царем. А в Петербург он приехать не желал и угрожал даже «удалиться еще дальше, если все не устроится в согласность воле покойного нашего государя». То есть сбежит за границу, а царствовать не будет. Что ж, сбежать из Варшавы и впрямь было легко.

Но и такое известие еще не поставило точку. Ждали ответа на второе письмо, от 3 декабря – отправленное после приезда Михаила. С известием о присяге, с предложением или принять корону, или подтвердить отречение официальным актом. Однако в это же время, пока два великих князя, имеющих законное право на власть, силились так или иначе уступить ее друг другу, активизировалась третья сила, решившая перехватить у них власть. Заговорщики. И ситуация сложилась в общем-то парадоксальная. Ключевая информация государственной важности скрывалась, запутывалась искусственными секретами. Даже высшие сановники в большинстве не представляли реальное положение дел. Но у тайных обществ разведка оказалась налаженной очень хорошо.

Мы уже рассказывали, как генерал-губернатор Санкт-Петербурга Милорадович с 1820 года получил повеление собирать сведения о конспиративных организациях. Но сам этим делом почти не занимался, передал под контроль своего правителя канцелярии полковника Федора Глинки. Он был доверенным лицом Милорадовича, имел на него очень большое влияние. Однако Глинка был и доверенным лицом… Рылеева. Стоит ли удивляться, что все расследования глохли? А самые сокровенные государственные тайны, в которые посвящали Милорадовича, становились известными революционерам.

В караулы в Зимнем дворце назначались гвардейские офицеры, в том числе и заговорщики. В приемной каждый день околачивался старший адъютант начальника гвардейской пехоты генерала Бистрома – князь Евгений Оболенский. Они ловили слухи, обрывки разговоров, отмечали встречи, совещания, настроения. Причем в «Северном обществе», в отличие от царского двора и правительства, вся собранная информация стекалась в общий центр. А уж сопоставить, проанализировать и сделать выводы было не слишком трудно.

О тайном Манифесте Александра I с назначением наследником Николая знали немногие из официальных лиц. Но революционеры о нем пронюхали. Они получили сведения и об отказе Константина Павловича. Это значило, что предстоит «переприсяга». Планы, согласованные с Южным обществом, а через него и с поляками, намечали общее восстание на март 1826 года. Но самая энергичная группировка заговорщиков, Рылеев, Оболенский, Бестужев, Якубович, принялась убеждать соратников – для переворота случай выпал уникальный, другого такого никогда не представится. О какой-либо демократии в рядах революционеров говорить не приходилось. В «Северном обществе» рулила всеми делами та же самая активная группировка.