Кто стоял за декабристами

20 декабря царь провел первый прием дипломатического корпуса. Сделал заявление, что случившийся мятеж ни в коем случае не был династической междоусобицей, восстанием в пользу великого князя Константина. Это был результат заговора группы офицеров, заразившихся заграничными революционными учениями. Солдат они повели за собой обманом, «а потому восстание это нельзя сравнивать с теми, что происходили в Испании и Пьемонте. Слава Богу, что мы до этого еще не дошли и не дойдем никогда». «Великое счастье для России и, могу прибавить, для Европы, что заговор разразился, потому что этот взрыв, раскрыв все ответвления заговора, дает нам полную возможность предотвратить его последствия».

Николай подчеркнул, что тем самым пример России оказывает большую услугу для всей Европы. Благодарил Бога, что «в России нет данных» для революции [73]. Конечно, перед иностранными дипломатами государь сгладил картину. Он чувствовал, откуда «ветер дует», и брату Михаилу сказал более откровенно: «Россия на пороге революции, но клянусь, она не проникнет в нее, пока во мне сохранится дыхание жизни, пока Божьей милостью я буду императором» [74]. Сгладили и кровавые последствия мятежа 14 декабря. Чтобы не омрачать начало царствования, скрыли количество жертв. Оно неизвестно до сих пор. Историки и исследователи оперируют данными некоего чиновника министерства юстиции Н. Корсакова. Но при внимательном анализе они представляются недостоверными. Не исключено, что это фальшивка или преднамеренный политический вброс.

Согласно этим данным, общее число погибших с обеих сторон составило 1271 человек, из них 1 генерал (умерший Милорадович), 1 старший офицер (Стюрлер), 17 младших офицеров, нижних чинов 321, посторонних простых людей 903 (в том числе 79 женщин и 150 детей). Почему такие цифры вызывают недоверие? Да хотя бы из-за 17 младших офицеров. Хорошо известно, что из заговорщиков, вышедших на Сенатскую площадь и получивших гордое имя «декабристов», ни один не был не только убит, а даже ранен. Об этом с удивлением писали сами участники восстания. Значит, из правительственных войск? Но это была лейб-гвардия, где служил цвет дворянства, аристократы. Замолчать гибель 17 офицеров лейб-гвардии было никак не возможно. А таковых не зафиксировано ни одного, ни одной фамилии.

Среди простонародья были жертвы от пальбы мятежников – пули летели куда попало. Потом площадь специально очищали, требовали разойтись по домам, и вокруг восставших скапливались лишь самые буйные. И в такой обстановке крайне сомнительно, чтобы на Сенатской осталось столько женщин и детей. После картечных выстрелов, когда ошалевшая толпа ринулась спасаться, многие пострадали в обычной давке. Но все равно 903 погибших из праздных зрителей или присоединившейся черни представляется крайне завышенным числом. Очевидно, пропагандистским, для дискредитации «царизма». Хотя здесь-то не на «царизм» надо пенять. Кровавой ценой оплачивалась чудовищная ложь. Ведь ни солдаты, ни простонародье так и не знали истинных целей заговорщиков! А Николай говорил брату Михаилу: «Самое удивительное, что нас не убили». Впрочем, беда все-таки задела и его семью. Для царицы переживания 14 декабря обернулись тяжелой нервной болезнью, которой она страдала до конца дней.

Но трагедией на Сенатской площади плоды заговора и его жертвы оказались ещё не исчерпаны. Ведь оставалось еще «Южное общество», гораздо лучше организованное, более многочисленное и радикальное, чем «Северное». Хотя стоит отметить, к народу южные «республиканцы» относились еще более цинично, чем «северяне». Вести за собой солдат здесь тоже намечали обманом. Полковник Тизенгаузен говорил, что он просто построит полк, выкатит несколько бочек вина, даст денег, крикнет: «Ребята, за мной!» – и все будет в порядке. Командир конно-артиллерийской роты Пыхачев уверял, что и водки не нужно, достаточно прибавить сала в кашу. А еще один артиллерийский начальник решительно утверждал – если бы его рота за ним не пошла, он эту роту «погнал бы палкой» [75].

Даже арест Пестеля еще не парализовал организацию. Руководство решили восстановить командир батальона Черниговского пехотного полка Сергей Муравьев-Апостол и его брат Матвей, подполковник в отставке. Строили планы захватить Киев, соединиться с поляками. Штаб Черниговского полка располагался в городке Василькове на Киевщине, подразделения были разбросаны по окрестным селам. Муравьев-Апостол с братом отправились в Житомир, договориться о совместном выступлении с командирами Ахтырского и Александрийского гусарских полков. Но здесь-то, в Житомире, 24 декабря они узнали о разгроме мятежа в столице. Гусары сразу дали «задний ход», бунтовать передумали.