Кто такой Ницэ Пеницэ?

Я очень обрадовался, что моя карикатура появится в школьной газете, меня ведь ещё ни разу не просили что-нибудь для неё сделать.

Ну и смеху было на перемене, когда все увидели карикатуру! К стенгазете нельзя было даже подобраться. Ребята облепили её, как мухи.

— Здорово он их намалевал. Точь-в-точь!

— Так им и надо! Заработали!

— А кто это Пеницэ?

Я всё это слышал, и мне захотелось пуститься в пляс, кричать во всю глотку: «Это я, это я, Ницэ Пеницэ!» Некоторые говорят, что я люблю хвастаться… Но разве я виноват?

Всё было бы хорошо, если бы на этом и кончилось…

Иду я после уроков домой, и вдруг мне кажется, что кто-то за мной крадётся. Заворачиваю за угол, оглядываюсь: никого. Видно, почудилось! Подхожу к стадиону и опять слышу чьи-то шаги. Кто-то идёт за мной по пятам. Оглянулся и вижу: в нескольких шагах от меня идут те самые верзилы из седьмого. Я ускорил шаг, они за мной.

— Стой! — крикнул один.

Меня так и подмывало припустить во все лопатки, но ноги вдруг стали какие-то деревянные. А кроме того, если бы я побежал, эти черти решили бы, что я испугался!

Но тут один из них подставил мне подножку, я споткнулся и упал, а мой портфель отлетел в сторону.

— Ты что же не слышал, что нужно остановиться?

Я поднялся, подобрал портфель и хотел идти дальше, но мне снова подставили подножку.

— Отдохни немного, куда спешишь? захихикал длинный, тот, у которого нос картошкой.

А второй ни с того ни с сего вдруг двинул меня кулаком в бок.

— Как ты смеешь сидеть в моём присутствии? — закричал он. Потом схватил меня за руки и стал выворачивать их.

— И за что тебя зовут Ницэ Пеницэ? Пёрышко, когда на него нажмёшь, пищит..

Они ждали, что я закричу… Но я назло им молчал, а потом вырвался и бросился с кулаками на того, который держал меня за руки. Застигнутый врасплох, он вскрикнул от боли, но тут же снова вцепился в меня, да так, что от моей куртки отлетели две пуговицы и воротник рубахи разорвался. Я защищался как мог, но он всё-таки поймал меня и крикнул второму:

— А ну, бей его! Дай ему как следует! Вот тебе, получай карикатуру!

Меня душили слёзы… И вдруг совсем рядом раздался женский голос:

— Ах вы, хулиганы, что это вы здесь вытворяете. Оставьте ребёнка в покое!

Они меня тотчас же отпустили. Но напоследок один из них прокричал мне в самое ухо:

— Если скажешь кому-нибудь слово, тебе несдобровать…

Драчуны удрали, а я чувствовал, как у меня заплывает левый глаз и ноет окровавленное колено. Я едва не кричал, и не столько от боли, сколько от стыда и обиды. Я должен отомстить! Но разве мне с ними справиться?.. Эх, был бы у меня брат боксёр, как у Опрана!.. Но ничего. Я всё расскажу Томе! Правда, он не боксёр, но всё равно, он их обоих разотрёт в порошок.

Не помню, как я добрался до дому.

— Откуда это ты, голубчик, в таком виде? — налетела на меня моя сестра, Санда, едва я переступил порог.

— Оставь меня в покое! — огрызнулся я.

— Счастье твоё, что нет дома папы, он бы тебе задал.

— А тебе какое дело?

— Скажи хотя бы, с кем ты подрался.

Санда всегда такая. Что бы ни случилось, она всегда повторяет: «Папа тебе задаст!» Санда старше меня всего на несколько лет, но воображала страшная.

— Ты что же не слышишь, что ли? Живо говори, что с тобой стряслось! С кем подрался?

— Не скажу! Что ты мне можешь сделать?

— Не скажешь? — нахмурилась Санда. — Ты еще, кроме всего прочего, грубиян? Да, я знаю, все вы, мальчишки, грубияны и задиры.

— А вы, девчонки, ябеды.

— Как? Что ты сказал? Вот я тебя…

Я удрал во вторую комнату, захлопнул за собой дверь и запер её на ключ.

— Ну, что ты теперь мне сделаешь? — кричал я из-за двери.

— Ужина ты сегодня не получишь, — ответила Санда.

Но кто бы после всех этих несчастий мог думать о еде? Я снял туфли и бросился на диван. Да, жизнь трудная штука: два огромных олуха налетают на тебя, лупят в своё удовольствие, ты приходишь домой… И что же? Здесь на тебя набрасывается родная сестра…

Ну как после всего этого жить?

Не знаю, как долго я размышлял о жизни, но вдруг кто-то постучал ко мне в дверь.

— Кто там? — встрепенулся я.

— Тома!

Я обрадовался и быстро отворил ему дверь.

— Ух, ты? Санда, оказывается, права: ты как будто вернулся с войны! — ахнул Тома.

— Честное слово, это неправда, Санда всё врёт, — пожаловался я. — Ты послушай только, что со мной случилось.

И я в нескольких словах рассказал Томе всю историю. Я ждал, что он придёт в ярость, и мы вместе с ним разотрём в порошок моих обидчиков. Но Тома сидел как ни в чём не бывало.

— Ну и что ты теперь собираешься делать?

— Я? Я хочу, чтобы ты отколотил их как следует!

— То есть как — отколотил? — удивился Тома. — Зачем они мне нужны? И потом, что ты хочешь, чтобы и я тоже стал хулиганом? — Он расхохотался.

Мне показалось, что я ослышался… Как, Тома хочет их простить?

— Око за око! — закричал я тут, вспомнив вдруг слова, вычитанные в какой-то приключенческой книге.

— Вот я и говорю то же самое, — согласился Тома. Отомстить им надо, но только по-другому. Твоим же оружием…

— Моим оружием?

— Послушай, Флорикэ, почему тебя называют Ницэ Пеницэ?