Кто такой Ницэ Пеницэ?

Честное слово, я ничего не понимал! Тома всегда разговаривает как-то странно, не знаешь, к чему он клонит…

— …Разве не из-за твоих карикатур? — продолжал Тома. — Ведь теперь никто не называет тебя по имени. Так почему бы тебе не оправдать своё прозвище? Садись и нарисуй ещё одну карикатуру. Изобрази, как они на тебя напали…

— Ни за что на свете! — закричал я и даже вскочил с места. — Не буду больше рисовать!

— Это почему же?

— Ты хочешь, чтобы вся школа узнала о том, что меня побили? Чтобы все надо мной смеялись? Спасибо тебе большое!

— Но ведь смеяться будут не над тобой!

— Тебе легко так говорить! А они меня снова отколотят. Не хочу! Не хочу, и всё!

— Ах, вот ты как рассуждаешь, Флорикэ! Значит, мой брат трус! Это интересно…

Вот как он повернул мои слова.

— Почему же трус? — обиделся я.

— Ну, поступай как знаешь. Я теперь вижу только одно: ты получил несколько тумаков, и сразу вся твоя отвага испарилась. Ничего себе, а ещё Пеницэ! — сухо закончил разговор Тома, взял со стола книгу и спокойно уселся читать, словно меня и на свете не было.

Теперь мне хотелось лишь одного — пойти и утопиться. Ещё этого не хватало: после всего, что случилось, меня же обозвали трусом. Ну и жизнь! Если я нарисую карикатуру, меня задразнят. Я уже и теперь слышу, как смеются надо мной ребята: «Это Пеницэ, тот самый, которому дали взбучку!» Нет, не буду рисовать. Ни за что!

Санда потом всё-таки смилостивилась и молча дала мне поесть. Я хорошо видел, что она очень обижена: ходила вокруг меня, словно я стул какой-нибудь, а не человек. Даже не взглянула в мою сторону.

Я поел и взялся за арифметику. Три раза переписал условие задачи, но ни словечка не понял. Принялся писать ещё раз, но тут к нам вошёл Джелу. Он весь сиял, и казалось, что даже очки его смеются.

— Пеницэ, потрясающая новость! Твоя карикатура…

— Меня всё это не интересует, — процедил я сквозь зубы.

— Ты что, ушибся?

— Ничего не ушибся, просто кошка меня поцарапала…

Джелу недоверчиво хмыкнул.

— Ты очень невежлив с гостями, — подал свои голос Тома и отложил книгу в сторону. — Сейчас я объясню тебе Джелу, что это за кошка…

И он всё ему рассказал.

— Ух ты, какую статью я теперь напишу! — решительно заявил Джелу. — Узнают они, как травить корреспондентов! — (Ну и словечки умеет говорить Джелу! И откуда он их только берёт?) — А ты нарисуешь такую карикатуру, что им жарко станет.

— Не нарисую! — отрезал я.

— Как так? Почему?

— Так. Просто он боится, — пояснил Тома.

— Ты боишься, Пеницэ? Ну ничего, обойдёмся и без карикатуры. Но в заметке я напишу: «Хулиганам удалось запугать нашего Пеницэ, и он готов сложить своё оружие…» До свидания!

Я так и остался с разинутым ртом. Это как же так? Появится такая статья? Хуже этого и не выдумаешь.

— Стой! — закричал я и остановил Джелу у самого порога. — Так нельзя. Ты этого не сделаешь!

— Почему — не сделаю? Статья должна появиться обязательно. И все будут знать, что ты испугался.

— Ты что же, Джелу, хочешь выставить меня на посмешище? Не выйдет! Значит, ты думаешь, что я трус, да?.. Ты так считаешь? Ладно… Через полчаса карикатура будет готова!

Я заметил, что Тома и Джелу переглянулись.

— Раз так, то я остаюсь у тебя писать статью, а ты рисуй карикатуру, — сказал Джелу, протирая платочком свои очки. — А теперь слушай новость: классный руководитель семиклассников увидел в стенгазете твою карикатуру и сказал, что не оставит их поступок без последствий… Ну и заваруха началась!

Мы сразу же уселись за работу. Когда мы уже кончали, подошла Санда (раньше она шушукалась с Томой), поставила перед нами тарелку с яблоками и сказала:

— Сними рубашку, я зашью тебе воротник.

64 прокола

Все мы мечтали о настоящих брюках, как у взрослых.

Первым из нашего класса пришёл в школу в длинных брюках Тимофте. Это были не брюки, а чудо!

Мы тоже носили длинные шаровары, когда была плохая погода. В них мы кувыркались, бегали наперегонки, лазали через заборы и преодолевали разные препятствия (чаще всего прыгали через лужи). Но, говоря по правде, это было совсем не то, и никто из нас не мог похвалиться настоящими длинными брюками. Шаровары наши на пуговицы не застёгивались, держались на резинке, а внизу мы подвязывали их тесёмками прямо к ботинкам. Они были просто длинные — и всё, без карманов, без отворотов внизу, а о складке уж и говорить не приходится. В общем, ни у кого из нас не было настоящих брюк.

Мама сказала мне:

— Потерпи, Флорикэ. Ты теперь из них очень быстро вырастешь. Подрастёшь ещё немного, тогда…

Тимофте, видно, уже подрос. Ну конечно, он по плечо нашему учителю. Трудно даже поверить, что он учится в одном классе с таким коротышкой, как Теодореску.

Ну и шум поднялся у нас в то утро, когда Тимофте впервые пришёл в класс в своих длинных брюках! Мы смотрели на него, как на чудо. Ну и брюки! Тёмно-синие, со складочкой, с отворотами, с карманами и кожаным ремнём. В первую минуту мне показалось, что они ему велики. Но я вспомнил слова своей мамы и решил, что мама Тимофте тоже подумала, что он ещё будет расти.

— Вот это вещь!

— Красота!

— А карман сзади есть?