Кто в армии служил, тот в цирке не смеется

По периметру «точка» была обнесена колючей проволокой. На эту территорию заходила и протекающая рядом река, которая образовала в этом месте большой разлив. Вот там-то в изобилии и водилась разная рыба, в том числе и ценных пород — сёмга, форель, кумжа. Ловить такую рыбу было, конечно, запрещено, это считалось браконьерством, но что можно было сделать с солдатами, у которых самая приличная пища — картошка с комбижиром и рыбными консервами? Сёмгу ловили, солили, жарили и варили. А самый писк был — зажарить на сковороде красную икру! Получалось что-то похожее на перловую кашу со вкусом рыбы, но зато очень питательно. Можно было, конечно, икру и засолить, но это процесс долгий и утомительный, требующий необходимых навыков, тем более что запас икры всегда был в наличии. Проще было вывалить икру на сковородку с топлёным салом и за пять минут приготовить себе еду.

Рыбнадзор попасть на охраняемую территорию не мог. Пару раз их даже обстреляли, когда они пытались на машине прорваться к реке, но наткнулись на большую доску с гвоздями, закопанную в земле на дороге. Также не получилось пройти катером по воде. Только иногда рыбнадзоровцы грозили кулаками с вертолёта, изредка пролетая над «территорией», но обычно быстро ретировались при виде безбашенных придурков, целящихся в вертолёт из автоматов.

На «точке» же виноватым в незаконном лове себя никто не считал. Ну сколько может съесть солдат? Разве можно его сравнивать с браконьерами, которые ловили сёмгу исключительно из-за красной икры, а тушки рыбы просто выбрасывали в реку. Ещё они ставили на порогах реки ловушки из колючей проволоки, в которых рыба запутывалась. Ладно бы, если эти ловушки вовремя проверялись и улов забирался домой. Рыба просто гибла и протухала. Рыбнадзору надо было благодарить ребят с «территории». На памяти Белозёрова, они уже раз пять били морды таким горе-рыбакам, убирали зверские ловушки и брошенные без присмотра сети.

Иногда на «территорию» командиры привозили своих родных или знакомых, ну а чаще всего «нужных» людей или воинское руководство. Река сразу перегораживалась большой сетью. А чтобы скоротать время до момента извлечения пойманной рыбы, на берегу устраивались посиделки с консервами и выпивкой. Для развлечения рыбу ловили на спиннинги и удочки, но без определённых навыков это редко кому удавалось, поэтому больше пили и пели, и до извлечения сети из воды доживали не все, многие уже просто не могли стоять на своих двоих. А сеть доставали обычно солдаты из караульного взвода…

Дело было летом, во время полярного дня, когда ночью было так же светло, как днём, поскольку солнце не заходило за горизонт. По ночам Белозёров любил гулять по «территории». Было светло, спокойно и тихо. Можно было пособирать грибы или порыбачить. Единственную неприятность составляли комары и мошка. Особенно мошка. Эта маленькая тварь пробиралась во все места, особенно любила залезать в сапоги и там грызть ноги. Укусы потом превращались в язвочки, которые очень долго не заживали. Утренний моцион приходилось начинать с того, что ноги туго перематывались медицинским бинтом, затем наматывались портянки. А сверху все мазались жидкостью от комаров, которая хранилась в огромной двухсотлитровой бочке. Что это был за «антикомарин», никто не знал, но от него почему-то растворялась краска на лодочных веслах, если вдруг приходилось грести, намазавшись этой дрянью. Заметив однажды на своих ладонях этот «эффект», Саня прекратил пользоваться опасной жидкостью и довольствовался одеколоном «Тройной». Комары не любили этот запах, так же как и Белозёров, поэтому взаимопонимание между ними было достигнуто.

Нелюбовь к «тройнику» осталась у Белозёрова ещё с того времени, когда, лежа в санчасти, он принимал участие в праздновании дня рождения ефрейтора Каландаришвили. Всё началось с портвейна «Три семёрки», в народе называемого «Три топора». Когда все уже были навеселе, спиртное кончилось, и Гиви предложил «догнаться» одеколоном «Тройной», предварительно разбавив его водой. «Тройной» одеколон служивые люди называли «Шанель солдатская номер пять из города Парижу». После разбавления «шанели» водой получалась противная мутная жидкость, но говорили, что пить можно, и Белозёров сдуру согласился, четко следуя поговорке: «Свинья везде грязи найдёт!» Утром Саня с удивлением узнал, что после принятия этого пойла они с Гиви пели грузинские песни и очень долго беседовали на грузинском языке! То, что «тройник» так резко повышает знание иностранных языков, было приятно узнать. Из неприятных же ощущений от его употребления осталось то, что потом Белозёрова сильно тошнило каждый раз, когда кто-то рядом брызгался им после бритья… Фу!!!