Кто в армии служил, тот в цирке не смеется

— Коля, я знал, что ты дурак, но не до такой же степени! Можешь оставаться, смотреть, рыть, закапывать или откапывать, а я пошёл. Хватит с меня археологии! — сказал Белозёров и попытался вылезти из окопа.

Но с первой попытки это ему не удалось — земля под ногами осыпалась, и Саня сполз на дно окопа. Когда он решил предпринять вторую попытку, этот идиот Обалдин всё-таки решил подойти к гранате. Как только он сделал первый шаг в её направлении, в гранате что-то громко щёлкнуло, и Белозёрову показалось, что она даже слегка шевельнулась. В следующий момент он и Обалдин, словно на крыльях вылетев из окопа, уже бежали по склону сопки наверх к её вершине и, добежав, упали лицом в траву. Взрыва не последовало, и минут через пять они посмотрели вниз. Сверху дно окопа не просматривалось, и Саня, сделав хитрую физиономию, спросил:

— Ну что, Коля, может, пойдёшь посмотришь, что там случилось, почему она не взорвалась? Может, колечко надо посильнее дёрнуть? Иди, дёрни.

— Нет уж, дураков нет! — тяжело выдохнул Колька.

— Надо же. А в окопе я было подумал, что один всё-таки есть! Ладно. Будешь дальше копать или пойдём обедать? Если остаёшься, то без меня, мне приключений на мою бедную задницу сегодня хватит. — И Саня, не дождавшись ответа, пошёл в сторону расположения узла связи.

— Стой, Белозёров, я, это, как его, с тобой! — крикнул Колька и мелкой трусцой засеменил следом, боязливо оглядываясь в сторону злополучного окопа, как будто боялся, что оттуда вылезет что-то ужасное и бросится за ними вдогонку.

После этого случая Белозёров решил больше не играть с судьбой и с «археологией» завязал раз и навсегда, предпочитая рыбалку, благо речка была совсем рядом, а в машине были предусмотрительно приготовлены две небольшие удочки. Выловленную рыбу ребята солили в солдатском котелке, а потом, развесив на проволоке в машине, за радиопередатчиком, сушили её, отчего в кунге всегда стоял обалденный запах солёной рыбы, и от этого жутко хотелось холодного пива и… жрать! Штык-нож от трофейного карабина Саня старательно смазал и спрятал от греха подальше в наружном отсеке автомобиля, где хранился небольшой бензоагрегат для обеспечения резервного электропитания радиостанции.

Остальные же, не наученные горьким опытом, продолжали «раскопки» в надежде отыскать что-нибудь ценное. Уникальной находкой был норвежский презерватив, который даже развернулся, когда вскрыли упаковку, хоть сейчас «в бой». Да, ничто человеческое нам не чуждо, даже на войне. Один солдат нашёл золотые часы. После этой находки раскопки возобновились с удвоенной силой. Не брезговали копать даже прапорщики и некоторые офицеры.

Больше всех повезло прапорщику Смирнову: он отрыл засыпанную землёй и камнями землянку. Расчистив вход, он открыл небольшую входную дверь и пролез внутрь. Внутри было темно, хоть глаз коли. Смирнов достал фонарик, посветил и…

На его жуткий вопль сбежались почти все, кто был на узле связи. Прапорщик орал не умолкая, и его с трудом извлекли из землянки. Заикаясь, он силился что-то рассказать, но это у него не получалось. Когда отдельные смельчаки рискнули расширить вход в землянку и, поработав сапёрными лопатками, вошли внутрь, то волосы на головах встали дыбом даже у видавших виды старых вояк.

За столом землянки сидел немецкий офицер в шинели и в фуражке. В одной костлявой руке он держал телефонную трубку, приложенную к уху, а в другой руке пистолет, направленный на входную дверь. Своими пустыми глазницами он внимательно и злобно смотрел на вошедших в его владения глупых людей.

Кто-то тихо ойкнул, и это послужило сигналом, чтобы все дружно бросились вон! Потом, когда страсти немного улеглись, землянка все-таки была обследована. Рядом со столом нашли ещё одни останки в немецкой солдатской шинели и коротких сапогах, видимо, это был рядовой солдат. Он лежал на ящике с патронами, прижимая к себе костлявыми руками автомат. На столе стояли закрытые металлические банки с консервами и бутылки с пыльными этикетками и какой-то жидкостью, видимо, это было спиртное. Попробовать эту снедь никто не решился, хотя соблазн был велик. Консервы в промасленной бумаге хорошо сохранились. Говорят, тушёнка, пока жива сама банка, вообще не портится. Ну а спиртное от времени только улучшает свой вкус, конечно, если до этого бутылка не вскрывалась! Но желающие все-таки не нашлись. За «героями археологами» в землянку потянулись другие любопытные, и от топота множества ног немецкий офицер за столом рухнул на пол и превратился в то, чем и должен был быть. В прах! А его пистолет как-то незаметно растворился в командирских карманах. Не нашли после этих «экскурсий» и солдатский автомат. Хотя до этого все подержали его в руках. Бедного прапорщика Смирнова кое-как привели в чувство, но заикание у него так и осталось на всю жизнь, как его ни пытались лечить. Беда…

И смех, и грех, и лед холодный