Кто в армии служил, тот в цирке не смеется

Побродив ещё около часа, Саня спрятал в близлежащих густых кустах автомат и тихо проскользнул в казарму. Проходя мимо кухни, он услышал звон стаканов и громкий смех. Вкусный запах жареной картошки и рыбы заставил Саню притормозить у двери. Белозёров остановился и в небольшую щель в дверном проёме разглядел сидящих там людей. Это были сегодняшние гости-рыбаки и прапорщик Сердюк. Все громко смеялись, а один из гостей, молодой белобрысый парень в зелёном свитере и оранжевом комбинезоне, растерянно смотрел на смеющихся и обиженным тоном упорно твердил:

— Да чего вы ржёте? Чего ржёте-то? Я же точно видел. Немецкий солдат вышел из тумана, главное, бледный такой, почти прозрачный. Шинель длинная, пилотка немецкая, сапоги, автомат…

— Да это, видимо, кто-то из местных солдат был, из взвода охраны, — сквозь смех выдавил из себя Сердюк.

— Ага, ночью вышел погулять с немецким автоматом на груди. Я чего, наш «калані» от немецкого «шмайсера» не отличу, что ли? Чай, в армии служу!

Мужики за столом продолжали смеяться, а Сердюк со стула сполз под стол и оттуда то ли говорил, то ли хрюкал:

— Точно! Хр, хр… Это немец, верный присяге… хр, хр… так и ходит до сих пор, службу несёт! Хайль Гитлер! Не знает, бедный, что война-то уже кончилась! Видимо, во время войны был очень молодой, из гитлерюгенда, вот и дожил до наших дней и держится ещё бодрецом… хр, хр… ходит, понимаешь, по кустам с автоматом, на русских рыбаков охотится, принимая их за партизан! Да ещё русские таблички на свой немецкий переводит… хр, хр… Коля, ты больше это никому не рассказывай, а то тебя быстро в «дурку» определят и турнут из армии!

— Да ну вас! — парень в оранжевом комбинезоне махнул рукой. — Я же не говорю, что он живой. Наверное, мёртвый, ну, типа, призрак! — он посмотрел на дно своего стакана, будто кого-то там увидел. — Но ведь я же с ним разговаривал!? А он мне ответил ещё так зловеще: «Я, я! Зер гут», типа, хрен с тобой, живи. А что «я, я»? Я потом от этого «я, я» с испуга даже на ноги встать не мог минут пять.

Очередной взрыв хохота потряс кухню. А Коля, не обращая внимания на обидный смех, снова глядя на дно своего стакана, тихо спросил:

— А кто же у вас тогда таблички на немецкий переводит? А?

Ответа почему-то не последовало, а смеяться все вдруг перестали, с неподдельным удивлением уставившись на прапорщика Сердюка.

— А я чего? Я не знаю, — Сердюк сконфуженно оглядел присутствующих и тоже затих, изображая работу мысли на своём лице.

Саня не стал дослушивать, чем закончится разговор, и тихо прокрался в казарму. Он загнул одеяло с боков под матрас и, как в конверт, влез под него, накрывшись с головой. Только так можно было спастись от комаров, которые серыми тучами кружились в помещении казармы, как, впрочем, и в остальных помещениях. Утром на тёплом одеяле комаров было столько, что если приложить к одеялу руку, то можно было получить достаточно приличный её отпечаток.

Пригревшись под одеялом, Белозёров вспомнил ещё один случай, когда он был на учениях в районе Линаха-мари. В том месте, где развернули узел связи, во время войны проходила немецко-норвежская линия обороны. Велись кровопролитные бои. Вся округа была изрыта окопами и утыкана блиндажами и всевозможными землянками. Убитых, видимо, не успевали хоронить, и кругом были разбросаны человеческие кости и остатки амуниции как наших солдат, так и солдат противника. Место это находилось в жуткой глухомани, да ещё необходим был специальный пропуск, чтобы туда попасть, и поэтому всё сохранилось в своей первозданной «красоте».

И вот, находясь на учениях, свободные от дежурства солдатики основательно прошлись лопатками по этим окопам и перешерстили все блиндажи. Находили личные вещи убитых и то, что раньше было боевым оружием, вернее, его проржавевшие останки. В бесчисленном количестве кругом валялись ржавые патроны, осколки снарядов и разнокалиберные гильзы, а также различные железки, бывшие ранее аппаратурой связи или ещё чем-нибудь полезным.

Однажды Саня нашёл в песке между корнями берёзы штык-нож от немецкого или норвежского карабина, который был в приличном состоянии, сохранилась даже деревянная дубовая рукоять. Он показал находку своему армейскому приятелю Кольке Обалдину, и тот загорелся найти что-нибудь более ценное, уговорив Саню продолжить поиск уже в его компании. Правда, занимались они этим недолго.

В ближайшем окопе Колька носком сапога случайно выкопал зелёную гранату, не поняв сразу, что это такое, и посчитав находку малозначительной, лихо пнул её ногой. Белозёров только выкатил от ужаса глаза, не успев даже крикнуть что-нибудь вроде: «Не трогай! Ложись! Беги». Граната пролетела метра четыре и шмякнулась на дно окопа. Секунд через пять и Колька понял, что сотворил, тихонько ойкнул и прислонился спиной к стенке окопа. Ещё секунд десять он и Белозёров молчали и тупо смотрели на гранату. Потом Обалдин невозмутимо сказал:

— Ну чё? Посмотрим? Она, наверное, ржавая и не работает?