Кто здесь хозяин? [Новеллы]

До поздней ночи корпел Отар, изучая разные буквы, снова и снова сравнивая их, и засыпал, вконец устав и измучась. И снился ему один навязчивый сон: в набитый учениками (а среди них неизменно бывал и Отар) кабинет торопливо входил седовласый ученый, указывал тростью на глиняную табличку на стене и говорил: «Эта табличка сразила меня, лишила смысла мою жизнь». С этими словами он подносил к виску браунинг и разряжал его. Отар уже в начале сна всякий раз знал, что профессор покончит с собой. Ему хотелось броситься, вырвать у профессора браунинг, но, пока он прорывался сквозь толпу учеников, кольцом окружавших ученого, тот падал бездыханным.

Проходили месяцы. Отар не отступал от своего. Он не терял ни минуты, после работы несся в публичную библиотеку, а вернувшись домой, еще долго гнул спину над текстом таблички, вооружившись лупой.

Однажды во время обеда, краем глаза изучая давно исчезнувший древний цацмурский алфавит, Отар едва не поперхнулся, пораженный, и застыл, как укушенный змеей: цацмурские буквы невероятно напоминали кархеттские. Он побежал за текстом глиняной таблички и ошалел от радости. Буквы были одинаковые, только выведенные разной рукой. Отар надел очки и принялся читать.

Кархеттская табличка гласила:

«Я — Абиатар сын Абиатара в году АИА („Пять тысяч двести двадцать пять лет тому назад“, — мелькнуло у Отара) собрал собратьев и сказал, что через три дня будет землетрясение и погибнет наша страна. Собратья спокойно выслушали, но не поверили. Давайте уйдем в другое место, взывал я к ним. Но не послушались они меня. Раз никто не хочет уходить, я тоже останусь. Если ты нашел табличку и прочел ее, поверь, человек, что я все заранее предвидел. Я старался спасти свой народ, но не спас».

Заслышав выстрел, жена и дети Отара ворвались в его комнату. Отец семейства, обмотав голову красной косынкой, плясал вокруг брошенного на ковер ружья.

Оказывается, и подобным образом можно выразить безмерное ликование.

* * *

Профессор Шалва Джалабадзе, признанный жрец науки, облачился в халат, надел круглую войлочную шапку и прошлепал к двери:

— Кто там?

— Я, — отозвался Отар.

— Кто — вы?

— Отар Какушадзе.

— А кто вы такой?

— Инженер-конструктор.

— Простите, но ко мне зачем явились?

— Я расшифровал кархеттскую глиняную табличку.

— Приятно слышать, но я занят, зайдите в другой раз.

— Я прочел кархеттскую табличку, слышите!!! — крикнул Отар в замочную скважину.

Профессор открыл дверь и без всякой охоты провел сияющего инженера в кабинет. За последнюю неделю вот уже пятый человек приходил к нему сообщить о прочтении кархеттской таблички, и жрецу науки порядком надоели примитивные соображения и бездоказательные толкования и пояснения.

— Садитесь, пожалуйста, и расскажите, но покороче, над чем работаете. Есть ли у вас ученая степень?

— Нет.

— Чего же вы тогда беретесь сразу за кархеттскую надпись?

Отар смутился.

— Давайте показывайте, что у вас там получилось, — приступил к делу профессор.

— Я доказал, что цацмурский и кархеттский алфавиты идентичны. Вот, взгляните, — Отар раскрыл папку. — Очертания букв в основном совпадают. Некоторые буквы несколько видоизменились с течением времени — ведь между имеющимися у нас цацмурскими текстами лежат тысячи лет.

Профессор внимательно сравнил алфавит и повернулся к Отару:

— И что же вы вычитали?

Отар положил перед ним расшифрованный текст.

Профессор прочел и отложил его в сторону, словно отравленный.

— Скажите, пожалуйста, вы знаете о судьбе Джеймса Хара?

— Да. Он покончил с собой.

— Как вы полагаете, Джеймс Хар не знал цацмурского письма?

— Ясно, знал, колледж окончил на цацмурском языке. И его предки говорили на цацмурском.

— И неужели, по-вашему, английский ученый не делал попытки расшифровать табличку с помощью цацмурского алфавита?!

— Вполне возможно, что не делал.

— Почему?

— Видите ли, для Джеймса Хара цацмурский был слишком близким, привычным, а разгадку кархеттской таблички он искал в далекой древности, поэтому и не обращался к цацмурскому.

Жрец науки нахмурился:

— Я сказал вам все, что мог сказать. Над этим вопросом я больше не работаю, поэтому мое мнение не будет компетентным. Обратитесь, пожалуйста, к профессору Шалве Нацваладзе. Он поможет вам.

— Мне не нужна помощь, профессор. Я прочел табличку и хочу поделиться своей радостью. Я ведь даже не спрашиваю вас, правильно ли я расшифровал текст, потому что не сомневаюсь в этом. Ваш долг — признать мое открытие, мою удачу.

— В науке не так-то все просто, мой друг, — сказал, улыбаясь, профессор и захлопнул дверь у его носа.

Четверть часа спустя Отар сидел перед Шалвой Нацваладзе.

— У вас случайное совпадение, механическое, — разъяснял ему профессор.

— Случайно может совпасть несколько букв, а тут оба алфавита идентичны.

— И такое бывает, — упорствовал профессор, вытирая пот со лба.

— Может, и текст прочитан механически, без смысла? — не отступал Отар.

— Вам трудно понять мою мысль. Не обижайтесь, но язык науки недоступен вам, мне трудно говорить с вами на нем.

— Давайте говорить языком фактов, уважаемый профессор. — В голосе Отара была печаль. — Я верно прочел текст на табличке?