Кубок Аркесилая в контексте: Греческое взаимодействие с погребальным искусством позднего периода

Расположение доминирующей сидящей фигуры сбоку от композиции – не редкость в лаконских изображениях божеств и/или (героизированных?) мертвых в шестом веке до нашей эры, и хотя некоторые сопоставимые примеры мотива могут быть вдохновлены фигурами на троне, повсеместно встречающимися в египетском погребальном искусстве, в данном случае мало свидетельств прямого копирования.[8] Точно так же манипулирование естественными пропорциями из эстетических соображений или для демонстрации статуса действующих лиц в сцене, хотя и является важной особенностью египетского искусства, но также появляется в других местах лаконского и другого греческого искусства, например, на рельефе Хризафы и в изображении виноделия в тондо чаши художника Бореадов.[9] Использование нескольких уровней для создания единой сцены, обычное в египетском искусстве, необычно, но опять же, не без параллелей в греческом искусстве. Вышеупомянутая чаша художника Бореадов является особенно актуальным примером. Она представляет собой параллель того же времени с использованием в чаше Аркесилая нижнего уровня, вносящего вклад в основную сцену, причем каждый из них использует толстую черную линию, чтобы отделить взвешивание и виноделие от "подземного" хранения. Таким образом, кажется, что ни использование масштаба и нескольких уровней, ни положение доминирующего сидящего персонажа не являются достаточно новаторскими, чтобы без сомнения предположить, что художник Аркесилая непосредственно смоделировал эти аспекты композиции чаши из сцены взвешивания сердца.

Тем не менее необычное сочетание сюжета и расстановки на чаше остается замечательным. Сцены взвешивания, особенно с использованием больших весов, очень редки в архаический период. В сохранившемся лаконском искусстве нет подобных сцен. Немногочисленные сцены взвешивания, которые действительно существуют на афинских чернофигурных сосудах, отдают приоритет простоте и сбалансированности в действии взвешивания, как правило, с одним и тем же человеком на обоих концах весов, либо стоя, либо обоих сидящих одинаково занятых в акте взвешивания.[10] И наоборот, на чаше Аркесилая используется многолюдное и асимметричное расположение, в котором многие персонажи управляют большим набором весов перед одним большим сидящим надзирателем. Эта переполненная асимметрия и намек на продуктивность прослеживаются параллельно на чаше художника Бореадов, но в контексте сцены взвешивания композиция находит свои самые близкие параллели в расположении фигур в египетских иллюстрациях взвешивания сердца, например, в картине примерно того же времени папируса Нехемесратави (рис. 3.)[11]

Рис. 3. Виньетка взвешивания сердца из папируса Негемесратави, поздний период, Фивы. Египетский Музей Турина 1799. © Museo Egizio Torino.

Параллели персонажей и объектов в сцене взвешивания

Крупные сидящие персонажи чаши Аркесилая и взвешивание сердца, Аркесилай и Осирис, сравнимы по использованию символов статуса, включая посох и короны, и по расположению под навесом или крышей. Возможно, что необычная комбинация элементов одежды Аркесилая, таких как его посох и остроконечная шляпа, была предназначена для того, чтобы вызвать или имитировать атрибуты Осириса, как предположил Шаус (Schaus 2006, 176–177). Однако шляпа Аркесилая[12] туфли[13] и посох[14] имеют параллели в современной лаконской, восточно-греческой, лидийской или этрусской моде и могут просто отражать необычное сочетание экзотических, но вкусов того времени. Складной стул, на котором сидит Аркесилай, не сравним с троном Осириса, и хотя его ножки в форме ног животных сходны с мебелью из Египта и Ближнего Востока, маловероятно, что трон чаши является изображением мебели любого из этих мест. Кривые ножки табурета заканчиваются обращенными наружу бычьими копытами. Этот дизайн явно греческий или этрусский, и хорошо засвидетельствован на архаических греческих вазах, хотя и представлен менее часто, чем табуреты с обращенными внутрь львиными лапами.[15]