Кубыш-Неуклюж

Тридцать первого января попал под машину глухой кот Микки. Он погиб сразу. Эта нелепая смерть потрясла весь двор, потому что Микки казался всем частью Эдика – так привыкли видеть их вместе. Февраль был довольно вьюжным. Посостязаться с ним в постоянстве могли разве что полицейские, каждый день приезжавшие к Эдику поболтать, хоть двор был завален снегом по бамперы. Несмотря на все эти беды, Эдик продолжал мужественно работать со всей своей удалой компанией, потому что торговля шла, особенно вечерами. С семнадцати до двадцати трёх за грушами, мандаринами и бананами иногда стояла толпа. По три раза в день Эдик заходил к Серёжке погреться. Жоффрей был очень рад его видеть. Азербайджанец ему иногда приносил подарки. Лучшим подарком для маленького бульдога была большая пластиковая бутылка из-под какого-нибудь напитка, туго завинченная. Жоффрей за одну минуту сдёргивал с неё пробку. Он её не сворачивал, а сдирал с резьбы, сильно сжав зубами и обхватив лапами бутылку. Это занятие почему-то ему доставляло огромную радость. Однажды Эдик привёл двух знакомых девушек – лесбиянок и их приёмную дочку. Они вручили Жоффрею мяч, а Серёжке – пиво, и рассказали им, что на днях прочли очень интересную книгу с картинками о собаках-поводырях. Жоффрей их восторженно облизал – конечно, не за подарки, а просто так, в знак гостеприимства. На другой день с Эдиком пришла Настя, которой он сообщил о новой опухоли Жоффрея. Она возникла на рёбрах, через неделю после того, как освободили от онкологии шею. Размером новообразование было с грецкий орех.

– Ого! – ужаснулась Настя, когда Серёжка поднял Жоффрея, чтоб показать ей его живот, – и что ты предпринимаешь?

– Пока ещё ничего, – ответил Серёжка, – онколог велел мне ждать гистологию, а потом, скорее всего, придётся купить Масивет за пятнадцать тысяч.

– Слава Аллаху, что хоть на шее ничего больше не вырастает, – заметил Эдик, пройдя на кухню и там усевшись за стол, – отличный хирург попался на этот раз!

Серёжка и Настя к нему присоединились, поставив Жоффрея на пол. Тот моментально принёс на кухню свинью, и азербайджанец стал его злить, пытаясь её отнять. Бульдог отвечал рычанием. Настя сделала чай.

– А когда придёт гистология? – поинтересовалась она, наполняя кружки.

– Она уже должна быть, – ответил Серёжка, – прошло восемнадцать дней после операции. Жду звонка. Но мне не звонят.

– Так надо к ним съездить! Давай сгоняем.

– Сегодня?

– Да. Сейчас сколько времени?

– Семь пятнадцать, – ответил Эдик, взглянув на свой телефон. Настя помрачнела.

– Поздно уже!

– Не поздно, – сказал Серёжка, – онколог там принимает по четвергам, с трёх дня до шести утра. Сегодня как раз четверг.

– Ну, тогда поехали! Собирайся.

И Настя, встав, подала пример. Натянув сапожки, она взяла свой мобильник, нашла телефон такси и стала его заказывать. Эдик был недоволен тем, что ему позволили сделать лишь два глотка горячего чая. Всю свою злость он выместил на Жоффрее, всё же отняв у него игрушку. Рассвирепевший бульдог чуть его не съел вместе со свиньей.

Ровно через час Серёжка и Настя ввели Жоффрея к онкологу. Предложив провожатым сесть, врач сам взгромоздил бульдога на стол, и, осмотрев опухоль, выразил основательную надежду, что Масивет с ней справится.

– Вы его сумели достать? – спросил он Серёжку.

– Пока ещё не пытался. Вы мне сказали, что надо ждать гистологию.

– Так она пришла. Неделю назад.

Серёжка оторопел.

– Неделю назад? Мне не позвонили.

– Её должны были скинуть на электронную почту вашей подруги. Если не ошибаюсь, Катя её зовут. Она вам не сообщила?

Вихрастая голова Серёжки мотнулась.

– Ничего страшного, улыбнулся доктор, – впрочем, страшное есть. Диагноз у него прежний, но с ухудшением.

Взяв бумагу и авторучку, он стал писать назначение, говоря при этом:

– Таблетки – по пятьдесят миллиграмм. Будете давать ему две таблетки утром и одну вечером. И пускай ещё принимает преднизолон, по одной таблетке утром и вечером, строго после еды.

– Но преднизолон давно уже не работает, – сообщил Серёжка, – с тех пор, как сделали самую первую операцию.

– Всё равно давайте. Раз в две недели – общий анализ крови. И я вас жду в следующий четверг.

С этими словами доктор отложил ручку и дал Серёжке листок.

– Пожалуйста. У вас есть вопросы?

– Нет, я всё понял. Сколько с меня?

– Нисколько. Всего хорошего.

Когда вышли из клиники, у Серёжки возникла идея доехать до дому на трамвае. Жоффрею было без разницы на чём ехать, хоть на собачей упряжке, однако Настя решительно воспротивилась.

– Не волнуйся, я заплачу за такси, – сказала она, – никаких трамваев.

Серёжка не возражал. Вызвали такси. Доехали быстро. Настя опять поднялась к Серёжке, чтоб допить чай. Тот успел остыть за пару часов. Пришлось пить вино, которое у Серёжки осталось с прошлого дня рождения.

– Завтра я принесу себе Масивет, – заверила Настя, выпив пару бокалов, – я правильно поняла, что нужно всего сорок пять таблеток по пятьдесят миллиграмм?

– Ну да, на пятнадцать дней, – кивнул головой Серёжка, – деньги отдать сейчас?