Куджо

Холли резко втянула в себя воздух. Зубам стало холодно. Ей хотелось крикнуть: Зачем ты приехала? Я знала, что ты притащишь с собой этот ужас, и все так и вышло.

– Ох, милая… – пробормотала она. – Как же так?!

– Это звонил человек из Огасты. Какой-то Мейсен из следственного отдела Генеральной прокуратуры.

– А как… Это была автомобильная авария?

Черити обернулась и посмотрела прямо на Холли, и та замерла в оторопи и ужасе, потому что ее сестра вовсе не походила на человека, которому только что сообщили плохую новость. Она походила на человека, которому только что сообщили хорошую новость. Морщины у нее на лице заметно разгладились. Ее взгляд был пустым… Но что скрывалось за пустотой: потрясение женщины, убитой горем, или мечтательное осознание новых возможностей?

Если бы Холли видела лицо Черити в те минуты, когда та убедилась, что выиграла в лотерею, ей бы все стало ясно.

– Черити?

– Это был пес, – сказала Черити. – Это был Куджо.

– Пес? – озадаченно переспросила Холли. Поначалу она не увидела никакой связи между смертью мужа сестры и домашним псом Камберов. Но потом поняла. Вспомнила искалеченную руку Рэда Тимминса, все поняла и повторила пронзительным, тонким голосом: – Ваш пес?

Прежде чем Черити успела ответить – если вообще собиралась ответить, – во дворе раздались радостные голоса. Звонкий, звенящий голос Джима-младшего и более низкий, но такой же веселый голос Бретта. И вот теперь лицо Черити изменилось. Стало жалким, растерянным и несчастным. Холли помнила такие лица и ненавидела их всей душой – в прошлом точно такое же выражение почти не сходило с ее собственного лица.

– Бретт, – прошептала Черити. – Господи боже. Холли… как я скажу Бретту, что его отец умер?

Холли не знала, что на это ответить. Она беспомощно смотрела на сестру и думала, что лучше бы та не приезжала.

* * *

«БЕШЕНЫЙ ПЕС УБИЛ ЧЕТЫРЕХ ЧЕЛОВЕК ЗА ТРИ ДНЯ НЕПРЕСТАННОГО КОШМАРА», – гласил заголовок передовицы портлендской «Ивнинг экспресс», вышедшей в тот же вечер. Подзаголовок был набран шрифтом помельче: «Единственная выжившая женщина доставлена в Бриджтонскую городскую больницу. Врачи борются за ее жизнь». На следующий день в «Пресс-Геральд» на первой полосе: «ОТЕЦ РАССКАЗЫВАЕТ О ТЩЕТНОЙ БОРЬБЕ МАТЕРИ ЗА СПАСЕНИЕ СЫНА». В вечерних газетах история опустилась в самый низ первой страницы: «ВРАЧИ ГОВОРЯТ, ЧТО МИССИС ТРЕНТОН ХОРОШО РЕАГИРУЕТ НА ЛЕЧЕНИЕ ОТ БЕШЕНСТВА». На боковой врезке одним предложением: «ПО СООБЩЕНИЮ МЕСТНОГО ВЕТЕРИНАРА, У ПСА НЕ БЫЛО ПРИВИВОК». Еще через день репортажи переместились уже на четвертую страницу: «В УПРАВЛЕНИИ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ ШТАТА СЧИТАЮТ, ЧТО ВЗБЕСИВШИЙСЯ ПЕС В КАСЛ-РОКЕ ЗАРАЗИЛСЯ ОТ БОЛЬНОЙ ЛИСИЦЫ ИЛИ ЕНОТА». В последней на этой неделе статье говорилось, что Виктор Трентон не собирается подавать в суд на уцелевших членов семьи Камберов, которые «до сих пор пребывают в глубоком шоке». Статья была небольшой, но содержала краткое изложение всей истории. На следующей неделе в местной воскресной газете вышел большой тематический репортаж. Еще через неделю в одном из федеральных таблоидов напечатали сенсационный обзор под названием: «ТРАГЕДИЯ В ШТАТЕ МЭН: МАТЬ БЬЕТСЯ ЗА СЫНА С СЕНБЕРНАРОМ-УБИЙЦЕЙ». И больше об этом нигде ничего не писали.

* * *

Этой осенью в центральной части штата Мэн была паника. Все ждали вспышки бешенства. Что объяснялось, по мнению экспертов, «досужими слухами и жутким, но единичным случаем в Касл-Роке».

* * *

Донна Трентон пролежала в больнице почти месяц. Курс лечения после укусов бешеной собаки оказался болезненным, но эффективным. Однако болезнь была очень серьезной, а сама Донна впала в глубокую депрессию, и потому ее долго держали под наблюдением.

В конце августа Вик привез ее домой.

Этот тихий дождливый день они провели дома. Вечером, когда они сидели перед телевизором, не особо вникая в происходящее на экране, Донна спросила Вика про «Эд уоркс».

– Там все отлично, – сказал он. – Роджер сам запустил в производство последний ролик с профессором Шарпом… при участии Роба Мартина, конечно. Сейчас мы работаем над новой рекламной кампанией для всей линейки продукции Шарпа. – Это была не совсем правда. Над новой кампанией работал Роджер. Вик приезжал в офис три-четыре раза в неделю и либо гонял по столу карандаш, либо тупо таращился на свою пишущую машинку. – Но маркетологи «Шарпа» зорко следят, чтобы все, что мы делаем, не выходило за рамки контракта, подписанного на два года. Роджер был прав. Нас, скорее всего, турнут в шею. Однако за эти два года мы сумеем подняться.

– Хорошо, – сказала она. У нее уже случались периоды просветления, когда она становилась похожей на себя прежнюю, но за исключением этих коротких периодов она все время ходила вялая и подавленная. Она похудела на двадцать фунтов и казалась болезненно тощей. Ее лицо было землистым и тусклым. Ее ногти слоились.

Она уставилась на экран, потом опять повернулась к Вику. У нее по щекам текли слезы.

– Донна, – сказал он. – Малышка.