Куджо

Умер?! Она пыталась кричать, но голоса не было вовсе. Ее губы шевелились, как губы диктора в телевизоре с отключенным звуком. Он не умер, он был жив, когда я его переложила на заднее сиденье. Он не мог умереть. Что ты говоришь, скотина?! Как у тебя только язык повернулся такое сказать?!

Она пыталась все это произнести своим безголосым голосом. Неужели Тэд умер в тот самый миг, когда пес испустил дух? Нет, не может такого быть. Никакой бог, никакая судьба не бывают настолько чудовищно жестокими.

Она подбежала к мужу и оттолкнула его со всей силы. Не ожидавший этого Вик упал на пятую точку. Донна склонилась над Тэдом. Положила руки ему на голову. Открыла ему рот, зажала пальцами нос и принялась вдыхать воздух в легкие сына.

На гравийной дорожке сонные летние мухи уже облепили тела Куджо и шерифа Баннермана, мужа Виктории, отца Катрины. Они не делали различия между псом и человеком. Это были демократичные мухи. Солнце жарило во всю мощь. Было без десяти час. Над полями дрожало жаркое марево. Небо сделалось цвета выцветших голубых джинсов. Предсказание тетушки Эвви сбылось.

Донна дышала за своего сына. Дышала. Дышала. Ее сын не умер; она прошла через ад вовсе не для того, чтобы он умер. А значит, он просто не мог умереть.

Он не мог умереть.

Она дышала. Дышала. Дышала за своего сына.

* * *

Она продолжала дышать и двадцать минут спустя, когда во двор въехала «Скорая». Она не подпускала Вика к сыну. Когда он пытался подойти ближе, она скалила зубы и беззвучно на него рычала.

Оглушенный горем почти до полного отупения, в глубине души твердо уверенный: то, что сейчас происходит, просто не может происходить на самом де- ле, – Вик вошел в дом Камберов через дверь, на которую так долго и пристально смотрела Донна. Внутренняя дверь на веранде была не заперта. Вик нашел телефон и позвонил куда следует.

Когда он вышел обратно во двор, Донна по-прежнему делала искусственное дыхание их мертвому сыну. Он шагнуло было к ней, но передумал и подошел к «пинто». Открыл дверцу багажника и заглянул внутрь. Волна жара ударила ему в лицо. Неужели они просидели внутри вторую половину понедельника, весь вторник и первую половину среды? Невозможно в такое поверить.

Под полом багажника, в углублении для запаски, лежал старый плед. Вик развернул его и накрыл изувеченное тело Баннермана. Потом сел на траву и стал смотреть на городское шоссе номер 3 и запыленные сосны на другой стороне дороги. Его мысли безмятежно уплыли вдаль.

* * *

Водитель «Скорой» и двое санитаров погрузили тело Баннермана в машину. Затем подошли к Донне. Донна оскалила зубы. Ее пересохшие губы беззвучно вылепили слова: Он жив! Жив! Один из санитаров попытался поднять ее на ноги и увести. Донна его укусила. Позже ему самому был назначен курс уколов от бешенства. Второй санитар бросился ему на помощь. Донна отбивалась, как дикая кошка.

Санитары настороженно отступили. Вик сидел на лужайке, подперев подбородок руками, и смотрел на дорогу.

Водитель «Скорой» принес шприц. Последовала отчаянная борьба. Шприц разбился. Тэд, по-прежнему мертвый, лежал на траве. Полоска тени у дома стала чуть шире.

Подъехали две патрульные машины. Среди прибывших полицейских был Роско Фишер. Когда ему сообщили о гибели Джорджа Баннермана, он расплакался. Двое других полицейских подошли к Донне. Снова последовала отчаянная борьба, и наконец четверо мужчин, потных и запыхавшихся, оттащили Донну Трентон от сына. Она чуть было не вырвалась, и Роско Фишер, глотая слезы, бросился на помощь коллегам. Донна беззвучно кричала и трясла головой. Принесли еще один шприц, и на этот раз санитарам удалось сделать укол.

Из машины вытащили каталку и подкатили ее к тому месту, где лежал на траве Тэд. Тэда, по-прежнему мертвого, перенесли на каталку. Санитары накрыли его простыней. Донна увидела, что происходит, и принялась вырываться с удвоенной силой. Высвободив одну руку, она била вслепую, куда попадет. А потом все-таки вырвалась.

– Донна, – сказал Вик, поднимаясь на ноги. – Милая, все кончено. Ты ему не поможешь.

Но она бросилась не к каталке, где лежал ее сын. Она подняла упавшую бейсбольную биту и принялась избивать мертвого пса. Мухи взвились над ним переливчатым черно-зеленым облаком. Жуткие звуки ударов напоминали стук мясницкого топора. При каждом ударе тело Куджо слегка вздрагивало.

Полицейские двинулись к Донне.

– Не надо, – тихо проговорил санитар, и через пару секунд Донна просто упала. Бейсбольная бита Бретта Камбера выскользнула из ее обмякшей руки.

* * *

«Скорая» уехала минут через пять, завывая сиреной. Перед самым отъездом санитар предложил Вику укол – «для успокоения нервов, мистер Трентон», – и хотя Вик уже был совершенно спокоен, он из вежливости согласился. Он поднял целлофановую упаковку от шприца, где было написано название фирмы. «АПДЖОН».

– Мы делали для них рекламу, – сказал он санитару.