Кукарека Иванович

Женщина смотрит вокруг и только тут замечает, что муж её — в ушанке! Всю дорогу шёл вроде бы в серой, а сейчас на нём… чёрная!.. Котелок облупленный!.. Тяжёлая, как чугунок, и с длиннющими ушами!..

Что тут поднялось! И чем всё это кончилось! Ну, об этом можно, пожалуй, и ещё один рассказ написать!..

Как у Титирикэ голова очутилась задом наперед и что из этого вышло

— Это не иначе, как ворона сглазила меня, — объяснял позже Титирикэ.

Только он добрался до яиц в гнезде, — трах! Ветка под ним сломалась, и мальчик — бух! — головой вниз…

Лежит он под деревом, и первое, что приходит ему после падения в голову: «Дай-ка, — думает, — отдохну немножко, а потом, если смогу сразу встать, значит я жив, если же не смогу, то жив, но не совсем…»

С трудом приподнялся… и сел. Всё было бы хорошо, но голова… Ай-ай-ай! Голова была как будто перевёрнута задом наперёд, такое ощущение было у Титирикэ. Сначала он подумал, что это ему просто кажется. Но, если кажется, то почему он видит свою спину, а не грудь и живот, как обычно. Стал Титирикэ на ноги и пошёл вперёд. Идёт и ничего не понимает: идёт вроде бы вперёд, а смотрит почему-то назад. Все как-то не по-человечески получается…

Мать Титирикэ, как увидела своего сына в таком положении, заметалась по селу — туда, сюда, но где взять машину как раз тогда, когда она нужнее всего… Ни за что не найдёшь!..

Хорошо ещё, что Груя пришёл на помощь. Быстро, но без всякой суеты запряг он хромую лошадь. Мать и Титирикэ кое-как втиснулись в тележку, а Груя взгромоздился на коня, — и скорей в больницу! В Бельцы! Потому что дело вовсе не шутейное: вон как Титирикэ стонет и голова всё ещё не на месте, и говорит вроде как бы по-французски… А может, на другом каком языке, сразу-то не разберёшь. Особенно во время тряски.

— Господи! Уж не свихнулось ли что у сына в голове? — Мать плакала, утирая слезы, и подгоняла Грую: — Гони, парень, сильнее коня! Гони, милый!..

Когда до Титирикэ дошло, что его и в самом деле везут в больницу, он стал орать во весь голос:

— Не хочу в больницу! Домой хочу! Домой! А то умру сейчас!

Хорошо, что лошадь не послушалась Титирикэ и не повернула обратно. Чтобы он не спрыгнул, мать крепко прижимала его к тележке.

— Но-о! — кричал Груя, вцепившись в гриву лошади, и при этом так колотил её голыми пятками по бокам, что она обогнала-таки стоявшую на обочине машину…

Так старалась эта лошадь, что уже с рыси на галоп перешла. Мать Титирикэ случайно подняла глаза… что такое? — ездового нет! Титирикэ, лежа на животе, тоже высматривает Грую в небе, — к облакам он улетел, что ли… И тут они слышат какое-то странное бульканье в канаве возле дороги. Лошадь тоже прислушалась к этому бульканью и остановилась.

В это время Груя как раз высунул голову из воды. Смотрит по сторонам и тоже ничего понять не может. Потом пришёл в себя и стал клясться, что он не упал с лошади, а просто хотел проверить, глубокая ли канава…

Мать Титирикэ, увидев Грую, припадающего на одну ногу и мокрого, как лягушонок, взяла и усадила его в телегу рядом с Титирикэ, даже привязала их друг к другу своим платком, а сама уселась на коня.

Так они и въехали в Бельцы!..

Пока искали больницу, горожане гурьбой ходили за ними. Но мать Титирикэ не видела никого, — о сыне были все её думы. Больницу наконец-то нашли, и мать стала прощаться с Титирикэ.

— Ну, теперь поправляйся, сынок, — сказала она ему и повернула к себе задом наперёд, чтобы поцеловать в лоб.

Три врача и четыре медсестры, засучив рукава, взялись за здоровье Титирикэ…

А если семь умножить на два, то получится четырнадцать! Так вот, четырнадцать рук осматривали и ощупывали его, ставили ему уколы… Даже ночью будили Титирикэ. Специально ночных докторов к нему приставили.

«Карр! Карр! Карр!» — радовались вороны на улице, когда Титирикэ втыкали очередную иглу. Верно, у них были родственники в селе Шишки, и те выдали его, окаянные.

Лечили Титирикэ день, лечили два, лечили целую неделю, но успеха не было. Голова Титирикэ так и продолжала оставаться задом наперёд. Не хотела возвращаться, упрямая, на своё место.

В палате с Титирикэ лежали ещё четверо больных, и, так как на дворе лил дождь и делать больным было нечего, решили они поучить этого Титирикэ уму-разуму. Один, у которого нос походил на грушу, говорил Титирикэ, что ему нужно поступить в сельскохозяйственный институт и выучиться на агронома.

— Для чего у мальчика ноги? — рассуждал этот больной. — А для того, чтоб где эти ноги ни пройдут, там выросло что-нибудь хорошее, ну то, что придумает голова Титирикэ…

Другой больной, который засыпал вместе с курами, советовал ему стать астрономом: смотри, говорит, в телескоп на небо, наблюдай за звёздами, чтоб не залетела на землю какая-нибудь хвостатая комета и не нанесла вреда нашей земле.

А третий был шутник — тот сажал его на пчелу верхом: лети, дескать, прямо к пасеке…

— Ой, ничего нет на свете слаще мёда, — говорил он и протягивал мальчику ложечку с мёдом, надеясь, что когда-нибудь Титирикэ угостит его целым бочонком.