Кухарка (СИ)

Подавая горячее, она, наконец, встретилась с до сих пор убегающим взглядом Фёдора. Что её удивило, даже не удивило, а пронзило через всю грудную клетку, так это то, что не только презрение, но ярость и даже ожесточение, пылающие ярче, чем в ту минуту, когда он впервые заметил её утром, наполняли его глаза.

Леська отшатнулась.

Почему он с таким уничижением смотрел на неё? Откуда этот приступ холодности? Откуда злость? Что она такого сделала или сказала, что напоследок он решил облить её ледяной водой? Что на этот раз она натворила? Неосторожно выдала свои чувства? Они были замечены окружающими, отчего Фёдор разозлился на неё? Или ему было неприятно, что она… что она, что?

Потрясённая, Леська отвернулась, ища разгадку непонятной перемене. Разве они не нашли тоненькую тропинку друг к другу? Разве не подмигнул он ей, когда уходил из кухни с Александрой? Чем она обидела его? Может быть, что-то сказала Наталья? И почему, Господи Боже, в груди разгорелась такая боль?

Голова у Леськи шла кругом. Она никак не могла сосредоточиться. Не радовало даже, что с детьми обошлось. Леська зря волновалась. Старший мальчик и вправду ел взрослую еду. Он абсолютно ровно сидел за столом, его нож и вилка ни разу не стукнули о тарелку громче положенного, его безупречные манеры поразили Леську. Средняя девочка улыбнулась и бросила на Леську блестящий взгляд, когда увидела в тарелке весёлого мишку из риса — всё, что удалось сделать быстро. Младшая была рада палочкам моркови, лягушонку из огурца, мухомору и деревьям из брокколи. Капусту она, правда, не стала. Леська этого и не ожидала, скорее положила в тарелку ради красоты. Вкусовые рецепторы детей находятся в стадии формирования, поэтому многие продукты они “раскушивают”, только подрастая. Помнится, когда Леська пыталась приучить к брокколи Маську, её едва не стошнило.

Только отцу девочки это не понравилось, в непреклонной манере он потребовал, чтобы тарелка была пуста, как будто в ней ничего и не лежало. Леська уже бывала в таких ситуациях. Она невозмутимо убрала полупустую тарелку, словно не расслышала слов хозяина дома.

Ещё Леська успела взбить молочный коктейль с черникой. Родители, к счастью, недолго держали детей за столом — через полчаса они смогли убежать хвалиться друг перед другом фиолетовыми языками.

Мысли опять вернулись к причинам холодной ярости Фёдора. А может быть ему не понравилась их с Мишкой синхронная работа, граничащая с близостью? Леська кусала губы: неужели он не понимал, что в этом и заключались их обязанности? Они должны были действовать без зацепок, следить, чтобы за столом не возникали ненужные паузы, но не произносить ни звука. Да и на кого ей ещё смотреть? Не на виновника торжества ведь?

Михаил тоже внёс свою лепту. Как только они оказались вместе у буфета, он убрал с груди Леськи невидимую пылинку. Глаза его горели лукавством, и не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, для кого это подстроено. Леська очень жалела, что не может двинуть Михаилу под дых за его прекрасные проверки. Она и без них была измучена и опустошена.

— Он заметил, — прошептал ей в самое ухо Мишка, прежде чем отойти.

Леська, против воли, снова посмотрела на Фёдора. Очень спокойно, с намеренной сдержанностью, он отодвинул тарелку, в которой она подала лазанью. У Леськи неприятно заныло под ложечкой: он не хотел притрагиваться к тому, что приготовлено ею специально для него. Руки её тряслись. Голова шла кругом. Иногда с циничной улыбкой он наблюдал за ней, и от напряжения у Леськи начали гореть щёки. Его лицо стало мрачным и неприступным, как равнодушные скалы, окружающие море неподалёку от города, в котором они встретились.

Несмотря на непрекращающийся разговор, звон фужеров и красоту присутствующих, вечер проходил в натянутой обстановке. Причину Леська никак не могла определить: то ли она сама не могла расслабиться из-за надменности и холодности Фёдора, то ли ей показалось, что связь между именинником и хозяйкой не самая сердечная.

Ксения с такой любовью и нежностью говорила о муже, с таким беспокойством готовилась к предстоящему вечеру, что Леська не ожидала увидеть в их отношениях столь много надменной официальности, столько учтивости. Никакой нежности. Мало истинного внимания. Максим придирчиво относился и к жене, и к дочери. Казалось, любое неосторожное движение способно было вывести его из равновесия. Расслабиться он никак не мог. Скорее всего, просто не умел.

30

… из глаз какие-то капли,

Но вряд ли: этот механизм в полном порядке.

Он работает неправильно, Сбои в программе,

Расстроены параметры, мы на грани, поломанные.

Поломанные. “Та сторона”