Кукла для профессора

- Нет, но я. была дурой. Едва ли найдется более достойный человек. Он единственный меня поддержал. Заступился чуть ли не ценой собственной жизни. И ему было плевать, что о нем подумают люди и какие последствия это повлечет. Он заслужил право быть рядом со мной. если по-прежнему этого хочет.

- Мне понятен ваш романтический порыв считать глупость подвигом, но господин Дорохов совершил преступление, мисс Дэлориан, - сдержанно произнесла Карамзина.

- Пусть так. Пусть глупость. Я не отрицаю. Но Елисей сделал то, чего не сделал... никто не сделал. Если уж на то пошло, виновата я. Мое легкомыслие послужило причиной. Отправьте нас обоих мыть подвалы, разбирать чердак, да что угодно! А правила дуэли нарушил Бехтерев, вы же были там и видели.

- Господин Бехтерев уже исключен из Академии, четыре голоса из четырех, -проинформировала меня Ксения Игоревна, и я устало опустилась на стул.

Если Антона выгнали, несмотря на тот факт, что он лишь согласился на предложенную Елисеем дуэль, то шансов у Дорохова не было вообще.

- Неужели нельзя ничего поделать? - сипло пробормотала я, шмыгнув носом и вытерев рукавом щеку. - Он ведь. Из-за меня.

- Согласно Уставу, у каждого члена Малого Совета есть право вето, но, Анна, чтобы им воспользоваться, нужны серьезные причины, - развел руками крестный. - И еще кое-что. Для отмены решения об исключении из-за столь вопиющего нарушения нужно собрать три «вето» из четырех. Это прописано в Уставе. И я, как ректор, не имею права оспорить свою же инициативу.

- Ясно, - сглотнула я, пробежавшись глазами по Карамзиной, поджавшей губки, по Осворту, почесывавшему затылок, и остановилась на мрачном, отстраненном Карпове.

Три из четырех, не учитывая крестного? Шансы растаяли окончательно.

- Если хочешь, можешь присутствовать при голосовании, - благосклонно прошептал крестный и продолжил громким, официальным тоном, обращаясь куда-то к центру стола:

- На повестке заседания Малого Совета вопрос об исключении Елисея Дорохова, ученика шестого курса первого отделения, злонамеренно нарушившего седьмой пункт второго раздела Устава Санкт-Петербургской Академии магии, гласящий.

Ректор монотонно зачитывал все «прегрешения» аристократа, валявшегося без сознания в медпункте. Уши заложило самолетным гулом. Очнулась я только тогда, когда он прикоснулся своим жезлом к золотой звезде, встроенной в середину стола.

- Учитывая вышесказанное, Уставом Академии предусмотрено исключение Елисея Дорохова, - пробормотал Артур, и над звездой полыхнуло красное пламя.

- Использую право вето. Против исключения, - быстро мазнул своим жезлом Ромул и ободряюще мне улыбнулся. Огонь сменил пламя на рыжее.

Один-один. А толку?

- Использую право вето. Против исключения, - сипло пробормотала Карамзина и отчего-то тоже, в унисон со мной, шмыгнула носом. Огонь над звездой пожелтел.

- Два вето из четырех. Беспрецедентный случай, - прокаркал крестный и развел руками.

- Мне жаль, малышка, что этого недостаточно.

- Три из четырех, Артур. Мальчишка остается, - тихим, безжизненным голосом пробормотал Карпов, подошел к звезде, еле слышно сказал ей «пару ласковых», и пламя стало зеленым.

- Такое на моей памяти впервые! - всплеснула руками Ксения Игоревна и вдруг легонько сжала мое плечо. - Вы правильно сделали, что решили бороться до конца, Анна. Вы умудрились нас растрогать. И еще... Мисс Дэлориан, я ни секунды не сомневалась в том, что вы честная девушка и никогда бы не повели себя недостойным образом.

Я вскочила со стула и закашлялась. Как хорошо, что Карамзина - не дознаватель из Эстер-Хаза. Иначе бы по одному моему лихорадочному румянцу и нервной дрожи коленок поняла, что в преподавательской ванной я вовсе не мылась.

Я прикусила щеку изнутри и с сожалением осознала, что титул «честной девушки» сидит на мне криво и нелепо. После поцелуев с преподавателем, побега с Бренданом в Заповедник, несанкционированной прогулки в дом родителей, собственного расследования, на которое я подбила Арчи, купания похищенной икринки и сокрытия древнего ихтиопода в озере. Мда. Пора было признать, что честность - не моя сильная сторона.

Возможно, Карамзина права. Тамара лучше меня. Она простая, искренняя и не скрывает эмоций. А я вот окончательно завралась.

От этой мысли стало так горько, что даже радость от оправдания Дорохова притупилась. Справедливость восторжествовала, я получила то, что хотела. Но ведь и причиной всего этого бедлама тоже стала я. Так что я просто исправила свою же ошибку.

Погрузившись в мысли, не сразу заметила, что мансарда опустела. А может, дело было в том, что я все еще была не одна. Черный взгляд тяжелой ношей лежал на моем затылке, теплое дыхание шевелило волосы. Я боялась обернуться. Не знала, что сказать. Как начать разговор. Но вопрос родился сам собой.

- С чего вдруг Дорохов стал вызывать у вас симпатию? - неловко поведя плечом, пробормотала я мрачной тени, стоявшей за спиной.