Кукла-талисман

— Кое-что может, но об этом позже. Отвечайте на вопрос: кто держал тумбочку?

— Тумбочку? Никто её не держал.

Я погрозил ему пальцем:

— Ещё одна ложь, и я иду к господину. Кто держал тумбочку?!

Хисикава глубоко вдохнул, как перед прыжком в воду.

— Жена держала. Супруга молодого господина!

— Почему вы не сказали об этом сразу? Не доложили господину Цугаве?

— Я… Я испугался!

— Чего же? Это выглядело так страшно?

— Страшно? Это было…

Он замялся, подыскивая нужное слово.

— Странно?

— Хуже! Хуже, чем странно!

— Противоестественно?

— Да! Вы очень точно выразились! Противоестественно!

— Не могли бы вы описать, как всё происходило? В чём именно крылась противоестественность?

— Я…

— Ну же!

— Я попробую. Но учтите, я не мастак говорить.

— Присаживайтесь, — я и сам сел подобающим образом, привёл одежду в порядок. — Соберитесь с мыслями. И приступайте.

4 «Господин! Что вы делаете?!»

…раздвижная дверь легко скользнула в сторону.

Меж планок бамбуковой шторы в комнату сочились капли лунного молока. Этого оказалось достаточно: глаза Хисикавы успели привыкнуть к темноте. От увиденного Хисикава замер на месте, пригвождён к полу, не в силах ни шевельнуться, ни крикнуть. Только сердце отчаянно колотилось в груди, словно пыталось взломать клетку рёбер, выпрыгнуть наружу и лягушкой ускакать прочь.

Они были вместе и в то же время порознь: молодой господин и его жена. В горло Ансэя глубоко врéзался шёлковый шнурок амулета, но молодой господин, казалось, не обращал на это внимания. Глаза закрыты, губы плотно сжаты, на щеках вздулись желваки. Если бы для театра но потребовалась маска отчаянной целеустремлённости — вот она! Зовите мастера, пусть запечатлеет. Напрягая все силы, не вставая с ложа, Ансэй тянулся вперёд, к чему-то видимому только ему — с закрытыми глазами, во сне. Он пытался сесть, встать, вскочить, а перекрученный шнурок смертоносной удавкой всё глубже впивался в шею жертвы.

На другом конце этой удавки юная супруга Ансэя отчаянно боролась с бессловесным противником — тумбочкой. Женщина была подобием мужчины: молчаливая сосредоточенность, напряжение всех сил, плотно закрытые глаза. Она опрокинулась на спину, обхватив тумбочку обеими руками, тумбочка же навалилась на женщину подобно насильнику, охваченному похотью.

Хисикава ещё подумал, что от насильника так просто не отбиться, а лёгкую тумбочку без труда отшвырнула бы прочь даже слабая женщина. Тем не менее, несмотря на все усилия жены наследника, ей никак не удавалось сбросить с себя тумбочку, за чью угловую шишечку зацепился шнурок амулета. Возможно, сражаясь, женщина лишь крепче удерживала на месте убийственный предмет мебели.

Не просыпаясь, супруги боролись не на жизнь, а на смерть, каждый со своим врагом. Лишь роковой шнурок связывал обоих подобно брачным узам, которые разрушит одна лишь смерть.

Смерть? Она была тут, рядом.

Ансэй захрипел, разжав плотно сомкнутые губы. Звук этот расколол ледяной панцирь, сковавший Хисикаву.

— Господин! Что вы делаете?!

Самурай бросился к Ансэю. Упал на колени, попытался стащить шнурок, будь он проклят, с шеи наследника. Не тут-то было! Ансэй принялся отбиваться от спасителя, как от заклятого врага.

— Господин! Очнитесь!

Удар коленом угодил Хисикаве в живот, отбросил к стене. Перехватило дыхание, как если бы и на долю самурая выпал свой шёлковый шнурок. Голова закружилась, Хисикава с нутряным всхлипом втянул в себя воздух.

— На помощь! — завопил он что есть сил. — С молодым господином беда!

И услыхал топот ног в коридоре. Призыв возымел мгновенное действие: помощь была на подходе. Хисикава вновь метнулся к хрипящему Ансэю; чудом, не иначе, ухитрился отцепить гибельную удавку от тумбочки. Шнурок ослаб, Ансэй прянул вперёд, вцепился в амулет обеими руками, Хисикава же вцепился в руки юноши. Раскатисто грохнула об пол тумбочка, еле слышно заскулила женщина. Супруга Ансэя наконец проснулась, в отличие от молодого господина, чьи веки были по-прежнему смежены, а лицо оставалось маской сосредоточенного напряжения.

В спальню вихрем влетел Гичин. Вдвоём самураям удалось стащить злополучный амулет с шеи молодого господина и заломить Ансэю руки за спину. Женщина, продолжая скулить дворовой собачонкой, забилась в угол и там затихла.

Тут и объявился господин Цугава.

— Что здесь происходит?

Глава четвёртая Адская жаровня

1 «Сперва колокол, потом меч…»

— Благодарю вас, Хисикава-сан. Вы всё описали самым подробным образом. Это существенно поможет дознанию.

— А смягчающее обстоятельство? Оправдание моей вины? В чём оно заключается?!

— Я сказал, что сообщу вам о нём позже. Я не говорил, что сделаю это прямо сейчас. Не беспокойтесь, я держу слово, так что не спешите виниться перед господином Цугавой. Вы всегда успеете это сделать, верно? Пока же я хотел бы уточнить один момент.

— Какой?

— Ваше пробуждение на посту. Итак, вы пришли в себя, поняли, что в спальне творится неладное, и вбежали в комнату. Что вас пробудило?

— Какой-то звук. Очень громкий звук!

— Грохот упавшей тумбочки?

— Может быть. Но, думаю, вряд ли…