Кукла-талисман

— Деньги на ветер? Что вы этим хотите сказать?

Ухмылка Гичина стала вдвое шире:

— Слуги каждый день собирают дерьмо: и под своим отхожим местом, и под господским. Яма помешала бы им делать это. Опять же от ямы жутко воняет. Собирают, вывозят и продают на рисовые поля как удобрение. В наших краях слишком мало быков и лошадей, чтобы крестьянам хватало их навоза. Скажите, Рэйден-сан…

Он хитро подмигнул мне:

— Это имеет отношение к странностям молодого господина? Ведь так? Вы бы не стали спрашивать попусту, я же вижу!

— Не имеет, — ответил я. — Просто пустой интерес.

— Ну да, конечно, — всем видом Гичин показывал, что не верит мне ни на медяк, но готов согласиться с любой ложью, лишь бы не мешать расследованию. — Не в обиду будь сказано, но по-моему, вы всегда там, где торгуют дерьмом. Служба, понимаю…

Подозвав слугу, я велел седлать лошадь.

2 «Я принесу вам имя»

Солнце присело на гребень горы.

Ветер и облака, бегущие по небу, творили чудеса, превращая солнце в волшебную птицу хо-о: яркую, пламенную, с головой петуха и шеей змеи. Она уже начала соскальзывать вниз, за свой случайный насест, чтобы взлететь завтра на рассвете. Ловя далёкие отблески, крыша храма Вакаикуса блестела, словно её заново вызолотили.

Говорят, птица хо-о — счастливое предзнаменование. Ну, не знаю.

— Продолжайте, Рэйден-сан, — сказал настоятель Иссэн. — Продолжайте, прошу вас.

Всё время, пока я рассказывал старику о происшествиях в усадьбе, Иссэн подметал крыльцо и ступени храма. Шаркал метлой, шаркал сандалиями. Мусор, листья, побитые жарой, мелкие камешки; какие-то прутики, веточки, щепочки… Ритм движений монаха завораживал, усыплял. Я клевал носом, не прекращая, впрочем, рассказа, вскидывался, тёр ладонями виски. Достал бирку, которую получил у привратника на выезде из усадьбы, принялся вертеть её в пальцах.

Не помогло, стало только хуже.

Как бы не заснуть в седле по дороге обратно! Лошадь у меня что надо, я велел заседлать ту красавицу, на которой приехал к Хасимото. Только ни одна лошадь в мире не удержит всадника от падения, когда тому приспичит свалиться во сне. Надо поторопиться с отъездом из храма, если я хочу вернуться в усадьбу, прежде чем закроют квартальные ворота. Меня, разумеется, пропустят и после заката, и в глухую полночь: скажу, что ездил по служебной надобности, покажу бирку семьи Хасимото и личную грамоту. Но Цугава очень просил меня не задерживаться. Проводил до ворот, настаивал на скором возвращении; трижды спрашивал, обязательно ли мне покидать его дом. Я даже испугался, что дело дойдёт до потери лица: кто он, а кто я?

Кажется, господин Цугава, вы хотите, чтобы я был в доме, когда все лягут спать. Вы хватаетесь за меня, как за соломинку, да? Боюсь, мы вместе пойдём на дно.

— Это всё, — закончил я. — Мне больше нечего сказать.

Про странный сон, когда я рубился с громадным разбойником, а женщина гнала меня прочь, я умолчал. Сам не знаю почему. Ещё не хватало, чтобы святой Иссэн мне сны толковал!

Какое-то время настоятель молчал, не прекращая подметать. В этом не было нужды: и ступени, и крыльцо соперничали в чистоте со столом в лапшичной дядюшки Ючи. Я бы не отказался съесть с них пять, а то и шесть плошек гречневой лапши с креветками — по одной на каждую ступеньку, и бутылочку саке на крыльце.

Волнуется, понял я, следя за стариком. Ритм работы меня усыпляет, а его успокаивает.

— Я не могу поехать с вами к господину Цугаве, — произнёс монах сокрушённым тоном. — Сейчас? Нет, не могу.

— Что вы! — откликнулся я. — Я и не рассчитывал на это.

Я лгал. Втайне я мечтал, чтобы старый настоятель посетил усадьбу Хасимото. В его присутствии я чувствовал себя уверенней. Стыдно сказать, я будто сбрасывал ответственность со своих широких плеч на его хрупкие, старческие. Конечно, монах не отправился бы в усадьбу прямо сейчас: даже приведи я вторую лошадь, я не осмелился бы предложить святому Иссэну ехать верхом. Пешая дорога заняла бы много времени, заказать паланкин или рикшу я не удосужился… Но в глубине души я надеялся, что ранним утром старик двинется в путь — и ещё до полудня я встречу его у знакомых ворот.

— Да, конечно, — согласился Иссэн, превращая мою ложь в слабое подобие правды. — Простите меня, Рэйден-сан, но собранных вами сведений слишком мало.

Я привстал:

— А ваше чутьё? Ваше знаменитое чутьё! На кладбище Куренкусаби вы сразу обнаружили присутствие мстительного духа!

Он засмеялся. В смехе старика не было и тени веселья.

— Ах, Рэйден-сан! Вы не уверены, что в усадьбе Хасимото действует злой дух, и решили пустить по следу старого пса? Хорошо, допустим, я вынюхаю в доме присутствие мятежной души. Но ведь я не собака, которая по запаху находит утерянный носок хозяина! Я скажу: «Да, я чую онрё!» Что дальше, Рэйден-сан?

Я захлопал в ладоши, как это делал Гичин, слыша мои откровения:

— Вы скажете, кто это! Вы поставите храм-замóк! Скуёте духа по рукам и ногам, заточите в темницу на веки вечные! Раз убивать их нельзя, вы…

Жестом он остановил меня.