Куколка

— Дарина. Мы типа дружили с Викой, а еще… — она хитро улыбается. — Я — внучка Немой.

— Как тесен мир, — снова вою и сжимаюсь. Больно до темных вспышек перед глазами. — Долго еще? Наливай быстрей!

— Я-то могу, но ты с ума сойдешь, — она усмехается и хрустит пальцами, перебирая их по-одному.

— Давай, — огрызаюсь. — Первый раз, что ли, схожу с ума?

— Да, вы оба уникумы в этом плане, — ухмыляется Дарина и прикладывает горячие руки к моей груди. Жест почти интимный, но меня рвет на части едкой болью, и вовсе не нежностей. Да и у меня есть жена, только она для меня важна.

Стискиваю челюсти, чтобы не орать и не позориться. Эмаль хрустит, а девушка смеется.

— Да кричи уже, а то подавишься, — откровенно подкалывает меня, а я выпускаю сквозь зубы, поймав секунду облегчения:

— Тебе говорили, что ты — чудо? У меня есть друг… Давай, познакомлю?

— Э… не, — она хмурится и качает светлой головой. — Я не создана для серьезных отношений, так что, даже не начинай.

— Он хороший, — шепчу, чувствуя, как подступает новая волна заживления.

— Да все вы хорошие, когда вам много позволяешь, но стоит пойти против вашей воли…

Она хищно скалится и «поддает газку». Меня крутит, и голос срывается на ор, пот катится по вискам, сердце глухо рубит в грудь, а я думаю об одном: Вика, Вика, Вика…

Через несколько минут в темную камеру заваливается Зима. Его поддерживают двое наших магов. Радует, что хоть кто-то уцелел.

— Его, значит, полечили, — бурчит Ян. — А я? — и лыбится белозубой улыбкой, но я замечаю, как сильно обгорела его борода.

— Тот самый друг? — уточняет Дарина, подмигивает мне и встает. Волосы, как солома, идеально ровные и блестящие падают на узкие плечи. Она крошечная, маленькая ростом, но привлекательная. Была бы за Зимовским, как за стеной. И глаза, как у Лизки — черные-черные, девушки даже чем-то похожи. Мягкий луч фонарика соскальзывает по ее лицу, выдергивает из темноты пятнышки веснушек. Очаровательная невеста для друга.

— Брат, ты вставать собираешься? Крылова улетит без тебя.

— Артем? — встаю, протянув ему руку. Сцепляюсь с его пальцами, чувствуя облегчение: выжил, здоров, и я, как идиот, расплываюсь счастливой улыбкой. За ним топчется Лизуня, и я готов полезть обниматься, чтобы выразить свою признательность, но Тёма не поймет. — Рад видеть тебя, — говорю ей, а она прижимается к спине брата и, выглядывая из-за крепкого плеча, тихо смеется.

— Вику спаси, Марк, — говорит одними губами.

— Какая она теперь? Сильная? — обвожу всех взглядом. Они смотрят с некоторым сочувствием и тоской.

— И злая, — прыскает Дарина, привалившись к стене. Ян задерживает на ней взгляд и, не заинтересовавшись, поворачивается ко мне.

— Я сам, — пресекаю его. — Присмотри за дамами.

— Ага, щаз! Артемка справится, ему все равно перетруждаться нельзя, — не злобно бросает Ян и упорно идет следом. — Возле ворот был последний раз, когда я тебе разрешил голову совать в пасть крокодила, — и тычет указательным пальцем вперед. — Идешь, нет? Или мне Крылову выручать? Смотри, еще женюсь на ней.

— Еще чего. Она — моя женщина. Ты лучше на новеньких обрати внимание.

— Я лучше съем перед ЗАГСом свой паспорт, — поет Зима фальшиво, но задорно.

Но наш смех обрывается на последней ступеньке. Навстречу выходим Аким в окружении сильных магов Реньюеров. Одного я лично знаю, сталкивался на задании. Добрый толстяк Иллион. Руки наготове, стоит шевельнуться неверно, и мы

— трупики.

— Ну, что ж, — начинает тощий. Скалится, что саблезубый тигр, который поймал зайца. — Теперь можно и поговорить.

Глава 50. Промашки не прощаются

— Давай же! Что ты медлишь? Убей нас всех.

— Мне это не нужно, — ехидно отвечает Аким. — Иди к нам, Марк, и будешь счастлив с Викой.

— Стать темным, чтобы счастье получить?

— Есть выбор быть несчастным где-то там, без Виктории, — он машет головой назад, будто жена стоит за плотной стеной магов. Я приподнимаюсь, но за приспешниками тощего только густой лес.

— Предлагаешь из-за любви переступить через себя?

— Так тебе же не впервой, — Аким растягивает губы в кривую довольную улыбку. Как же он мне противен! — Да и ты уверен, что мы делаем больше гадостей, чем вы, на своей, типа, светлой стороне?

— О чем ты? — тело гудит от боли. Я подаюсь вперед, но Аким стоит истуканом и даже не отстраняется. Не боится, сука.

— О пятидесяти душах, — довольно облизывается и закатывает глаза в небеса. Ну, святой, ей Богу.

Хочется замахнуться, чтобы он замолчал навсегда, но Аким делает короткий шаг назад и выставляет ладонь, сдавливает мою шею, не притрагиваясь. Внестепенник, он все может.

— Не бойся, — голос меняется: появляются железные нотки. — Я не выдам тебя. Если найдешь в себе силы — сам скажешь своей зазнобе.

— И что дальше? — цепляюсь за шею, пытаясь вырваться. Воздуха не хватает, ноги почти оторвались от земли.

Ян дергается, чтобы помочь, но его сдерживают другие маги. Остальные наши за моей спиной. Уверен, что тоже зажаты магическими заклинаниями. Мы просто клопы для них.