Кукольная королева

Он уже понял, что играть с их королевой в карты себе дороже. Особенно в «болвана», где блеф имел немалое значение: прочесть что-либо по Ташиным честным глазам и кошачьему личику было решительно невозможно. Впрочем, странно ждать иного от той, кому с малых лет приходилось филигранно лгать всем, кроме собственной матери.

Да и ей тоже, если вспомнить, как Тариша Бьорк относилась к узурпатору – и как обязана была относиться к нему Ленмариэль.

– Помог бы, – прошептал Джеми. Он успешно отбился от светлого паладина и огненной княжны, но теперь у него остался только тёмный король – козырный – и всякая мелочь. Придётся либо тратить единственный козырь, либо брать принца себе, заканчивать кон и снова уступить Таше право атаковать первой.

– Не-а, – ответил Алексас весело. – Сам думай. Тебе полезно.

Джеми посмотрел на карты в девичьих руках – целых пять.

Не может же она избавиться от всех за один следующий кон?..

– Моё, – решившись, сказал Джеми, пригребая карты к себе.

– И никакого обмана, – констатировала Таша, эффектным веером кидая на лавку между ними пятерых шутов.

Джеми остолбенело уставился на потрёпанные бумажные квадраты, издевавшиеся над ним схематичными рисунками человечков в дурацких колпаках.

– Забыл, как сам мне их всучил несколько конов назад? – невыносимое создание королевской крови довольно потянулось. – Я приберегла их для тебя, и вот ты опять в болванах. – Видно, лицо у Джеми было совсем унылое, потому что Таша тут же ободряюще хлопнула его по плечу: – Фигурально, конечно. Так-то ты жутко умный, просто в картах не везёт… А яд виспа точно был только в крови? Тебя ведь тоже ранили.

– Попытка утешения и переведения темы не блещет тонкостью, – констатировал Алексас. – Но, полагаю, для медовых речей она ещё недостаточно оправилась.

– Если б яд был и в щупальце, я бы уже об этом узнал, – проворчал Джеми, не желая признавать, что он всё равно польщён. – Ещё разок?

Ответом ему послужила тишина. И взгляд, застывший в одной точке где-то над его плечом – выдававший, что Таша снова вспомнила об утрате, от которой Джеми так старался её отвлечь, проигрывая вот уже седьмой раз подряд.

То, что возвращение с того света имеет свою цену, он знал. Проход за грань всегда забирал часть тебя. Обычные люди расплачивались потерей некоторых воспоминаний. Оборотни – одной из своих личин. Таша потеряла первую, детскую – кошку. На взгляд Джеми, ничего катастрофического в этом не было: воспоминания дороже.

Впрочем, он понимал, что у их королевы на этот счёт другое мнение.

– Хотя яд может быть замедленного действия, – прибавил он торопливо. – Кто его знает, этого виспа.

Таша по-прежнему молчала. В этом молчании слышно было, как посвистывает на кухне чайник и мелодично звенит посуда: Тальрин с невесткой мыли тарелки перед вечерним чаем.

– С другой стороны, – продолжил Джеми безнадёжно, – даже если меня сейчас травит неизвестный магической науке яд… что сомнительно, учитывая, что моя лодыжка благополучно зажила… то противоядие от него тоже неизвестно. Так что мне остаётся лишь смириться со своей горестной судьбой.

Квохтали довольные куры, козы гнусаво блеяли в хлеву. Пахло пылью, остывающей после жаркого дня, и немного – навозом. Где-то отстукивал бодрый маршевый ритм топор: Джеми надеялся, что Лир рубит дрова, но когда хозяин дома работает мясником, ожидать можно чего угодно.

Не дождавшись ответа, Джеми аккуратно сложил колоду, позаимствованную у Мэл. Неуверенно коснулся девичьего плеча, скрытого светлым хлопком тонкой рубашки:

– Наверное, нам пора возвращаться в дом?

Её пугающе недвижный взгляд наконец ожил, обратившись на его лицо.

– Что, уже не боишься Тальрин?

О своём кольце Джеми вспомнил лишь на следующее утро после прогулки его спутников в мир иной. Увидев, что рядом с хозяйкой дома руны расцветают весёлой зеленью, тут же обругал себя за рассеянность и ретировался во двор, и теперь старался заходить в дом лишь на время еды да сна. Алексасу приходилось не слаще: семейству Ингран решили не докладывать о раздвоении личности одного из гостей, и его время почти целиком тратили на сон, что не прибавляло брату расположения духа.

– Я её никогда не боялся. Просто не хочу находиться с ней под одной крышей.

– Даже если это крыша, под которой тебе милостиво дали приют? Я думала, что уже доказала тебе: оборотень оборотню рознь. С чего ты вообще так нас ненавидишь?

Утомлённые нотки в голосе остро напомнили Бэрри – словно из них двоих не Джеми был старше. Впрочем, сейчас он не сказал бы, что этой хрупкой девочке напротив всего шестнадцать. Не бывает у шестнадцатилетних таких глаз, где в зрачках бездной чернеет смертельная усталость от пережитого.

А если и бывает, то по-хорошему не должно быть.