Кукольная королева

– В Венце у меня был… учитель, – нехотя начал он. – Другой, ассистент магистра. Найдж. На самом деле он был мне как старший брат. Ещё один. Его отец охранял одну важную персону… из совета того округа Камнестольного, где люди живут. А потом на них напал оборотень. Говорили, наёмник. Он убил и отца Найджа, и его клиента. Эту сволочь так и не поймали, потому что он сперва загрыз их волчьей пастью, а потом из волка обернулся коршуном и улетел. Мать Найджа умерла при родах, и он остался круглым сиротой. Хорошо, что Найдж тогда уже учился у магистра Торнори, и тот взял над ним опеку.

– И что? Один кровожадный оборотень заставил тебя считать всех остальных такими же?

…он сам не понимал, почему на сей раз воспоминания о мёртвой названой сестре, учителе, жизни в Венце не вызывают у него предательского жжения в глазах. Наверное, всё пережитое за последние дни приглушило боль потери, загнав её в тёмные закоулочки их общей с Алексасом головы.

Оставалось надеяться, что эта боль не вернётся непрошеной в самый неподходящий момент.

– Книги, которые я читал, твердили, что для вас это в порядке вещей. Что оборотни – порождения Мирк, а люди должны избавлять мир от них.

– А если бы внучка Тальрин пошла в бабушку, она для тебя тоже была бы порождением Мирк, от которого следует избавиться?

Он прекрасно знал, что ответом отдавит ей и без того кровоточащую мозоль, но промолчать не мог.

– «Истинные охотники на нечистых тварей не щадят никого», – сказал Джеми, цитируя «Сто способов борьбы с нечистью», пока из недр дома доносился звонкий детский смех. Сейчас заученные аргументы даже ему самому казались неубедительными. – «Всегда до́лжно помнить о том, что милые волчата вырастают в злых матёрых волков».

Когда Таша наградила его звонким щелбаном, он лишь подумал, что сердитый блеск в её глазах всё лучше мертвенной пустоты, тускневшей в них пару моментов назад.

– Искренне надеюсь, ты говоришь это мне назло и не готов действительно убить ребёнка.

Джеми покручивал кольцо на пальце, чувствуя, как саднит лоб в месте, где его стукнули девичьи ногти.

– Я никогда не встречал оборотней. До вас. До тебя. Всю жизнь мне внушали, что вы – нечисть. Звери, дикие и хищные. То, что в человеческом облике вы разумны, лишь делает вас опаснее. Я жил с этим шестнадцать лет. Как думаешь, можно переменить свои убеждения за пару дней?

– Весь вопрос в том, хочешь ли ты их переменить. – Она отвернулась, наблюдая, как одинокая белая курица, затесавшаяся среди пёстрых товарок, клюёт что-то на земле. – Иди в дом. Пожалуйста. Нас ждут к вечернему чаю.

– А ты?

– Посижу тут ещё немного.

Он неуверенно взял карты в руки, колеблясь.

– Ей нужно побыть одной, Джеми. Дай ей время, – мягко сказал Алексас. – Здесь с ней ничего не случится.

Вздохнув, Джеми послушно поплёлся в дом.

Оставалось надеяться, что Алексас побольше него смыслит что в девушках, что в королевах, что в оборотнях.

Таша провожала своих рыцарей взглядом, пока кудрявая макушка не скрылась за углом. Даже отсюда ей слышны были отголоски разговоров женщин, заваривавших чай; игр Киры, пищавшей за несколько кукол на разные голоса; шаги Лира, возвращавшегося в дом – он уже порубил барашка, который ещё днём радостно блеял, а завтра отправится по частям на прилавок рыночного ларька.

Всё это не могло заставить забыть о кусочке пустоты там, где раньше была неотъемлемая часть её. Ещё одном. Странно даже, что он болит не так, как Таша ожидала.

Хотя может ли пустота болеть?..

Таша снова уставилась на белую курицу. Та усердно трясла красным гребешком, выковыривая червя из дворовой земли, покрытой ровным зелёным ковром скошенной травы.

Потерю одной из своих ипостасей Таша заметила почти сразу по возвращении с того света. Вначале осознала странное чувство, будто чего-то не хватает. Наверное, так же ощущают себя спросонья люди, которым только что ампутировали руку: ты ещё не разобрался толком в своих ощущениях, но уже понимаешь – что-то не так.

Потом поняла, чего именно не хватает.

Она больше никогда не прокрадётся по крыше, розовыми подушечками неслышно касаясь черепиц. Не спрячется в траве выше своего роста, наблюдая за людьми, проходящими мимо, не имеющими понятия о том, что за ними следят кошачьи глаза. Не пройдётся по узкой кромке деревянного забора, балансируя белым хвостом. Не ощутит снег под лапами, не пробежится по сугробам, фыркая от белой пороши, лезущей в морду. И чтобы увидеть мир цветным гобеленом, сотканным из следов и запахов, у неё остались лишь львиные глаза.

Скорей бы Арон вернулся. А то ушёл куда-то сразу после обеда – наверняка по своим святым паладинским делам…

– Эй, малышка!

Таша подняла глаза к ивовому плетню, ограждавшему дом Ингранов. С внутренней стороны к нему льнули ромашки, чудом избежавшие гибели от лезвия косы, с внешней – привалился молодой человек с гривой русых волос.