Культура древнего Рима. Том 2

Наиболее подробная в наших источниках характеристика термина «familia»[97] принадлежит III в. — это пространный отрывок из комментария Ульпиана к преторскому эдикту, включенный в Дигесты (50, 116, 195). Ульпиан отмечает, прежде всего многозначность самого термина (familiae appellatio <…> varie accepta est), который — начать с этого — может относиться и к «вещам» (res означает также «имущество»), и к «лицам» (personae)[98]. В том, что касается «вещей», Ульпиан указывает на живое в юридическом языке его времени (хотя и специфическое — ср. пояснение: G, II, 102) употребление термина «familia» для обозначения наследственного имущества, в которое, разумеется, включались и рабы. Но определение «фамилии» как совокупности рабов Ульпиан без оговорок помещает там, где он говорит об этом термине применительно к «лицам». В этом употреблении термин «фамилия» тоже неоднозначен. В более узком смысле он подразумевает «тех, которые природой или правом подчинены власти одного: как-то «отец семейства»[99], «мать семейства», «сын семейства», «дочь семейства», и затем тех, кто заступает их место»; в более широком — всех агнатов (независимо от того, имеют ли они собственные фамилии), как состоявших некогда под единой властью и происходящих «из того же самого дома и рода (ex eadem domo et gente)». Далее Ульпиан говорит о «фамилии» как обозначении совокупности рабов, различая и тут два значения:

1) совокупность, составленная для определенной цели (пример: «фамилия» откупного товарищества, т. е. рабы, составлявшие его аппарат);

2) собирательное обозначение всех рабов одного господина, причем в этом смысле слова обозначением «фамилия» охватывались и «сыновья» (т. е. подвластные свободные).

Представляется очевидным, что за всем «спектром» перечисленных здесь (хотя и не исчерпывающе) дифференцированных значений (ср. также спектр значений греческих слов oUoz и οικία) стоит изначальное представление о некоем нерасчлененном единстве лиц и «вещей» (лиц и имущества). С отдельными аспектами или пережитками этого представления мы сталкивались уже не раз. Следует подчеркнуть, что оно было свойственно не только римлянам, но древним и архаическим обществам вообще. Достаточно показательны примеры, приведенные в аналогичной связи И. С. Клочковым[100]. В их числе — и известное суждение Аристотеля, определявшего (Pol., 1258b) «дом» (οικία, здесь — «семейство») как «первичную общность» и цитировавшего при этом Гесиода: «Дом (οίκος, здесь — строение. — В. С.) прежде всего, супруга затем и бык-землепашец», поясняя вдобавок, что «у бедняков бык замещает раба».

Связь между понятиями «фамилии» и «дома» была неразрывна — ср.: D, 37, 11, 11, 2, где речь идет об усыновленном, который «вместе с собой» переносит и «свое имущество» (fortunas suas) «в чужую фамилию и дом» (in familiam et domum alienam). Из такого общего понимания «дома» как понятия, почти равнозначного «фамилии», видимо, исходит и Ульпианово определение «отца семейства»: Pater… familias appellator qui in domo dominium habet — «отцом семейства… называется тот, кто в доме располагает доминием» (D, 50, 16, 195, 2). И контекст, и этимология слова «dominium» заставляют здесь вспомнить о его первичном (буквальном) значении домашней власти.

Впрочем, развивая цитированное определение «отца семейства», Ульпиан тут же переносит внимание на собственно правовой аспект понятия, абстрагируясь от его социально-экономической (как мы бы сказали) основы. Понятие «отец семейства», поясняет он, указывает «не только на его личность, но и на право», так что он может и «не иметь сына». Иными словами, «отцами семейств» считались все лица sui iuris — «собственного права» (см. выше) — или, что то же самое, suae potestatis, т. е. подвластные лишь себе (см., например: D, 32, 50 рг.; ср.: D, 43, 30, 3, 4 — об уводе «отца семейства» в «чужую власть»), совершеннолетние или несовершеннолетние (D, 1, 6, 4). Больше того, Павел пишет (D, 28, 1, 14), что раб, который отпущен господином на волю, но еще не узнал об этом, тем не менее уже отец семейства и лицо «собственного права» (заметим, что речь идет о человеке, фактически еще не вышедшем из рабского положения, а оба термина подразумевают римское гражданство). Pupillus, т. е. несовершеннолетний, вышедший из-под власти (со смертью отца или вследствие эманципации) и находящийся под опекой, тоже «назывался отцом семейства» (D, 50, 16, 239 pr.; 195, 2).