Культура и империализм

* Серия из пяти романов Мунифа вышла в свет на арабском в 1984—1988 гг._г два тома появились в великолепном английском переводе Питера Терукса: Abdelrahman el Munif. Cities of Salt. New York: Vintage, 1989, and The Trench. New York: Pantheon, 1991.

ки, прилагают немалые усилия, чтобы отправить своих детей в американские университеты или получить зеленую карту. Все еще трудно втолковать даже хорошо образованным и имеющим жизненный опыт арабам, что внешняя политика США в действительности не направляется ЦРУ, каким-то заговором или теневой сетью ключевых «контактов»; почти что все известные мне люди уверены, что именно США планируют любое мало-мальски значимое событие на Среднем Востоке, включая даже, согласно одному, совершенно одному невероятному предположению, даже палестинскую инти-фаду.

Обе стороны комплекса пронизывает поразительно устойчивая смесь давнего знакомства (прекрасно описанного в работе Джеймса Филда «Америка и Средиземноморский мир»*), враждебности и невежества — взрывоопасная и сравнительно недавняя культурная коллизия. Главный смысл операции «Буря в пустыне» — неизбежность: президент Буш объявил, что надо «покончить с этим» (в соответствии с его спортивным арго), «надрать задницу»^,S3 Саддаму Хусейну — как мрачному и грубому проявлению постколониальной потребности арабов конфликтовать с Соединенными Штатами. Иными словами, публичная риторика не затрудняла себя рассмотрением деталей, реализмом, выяснением соотношения причин и следствий. На протяжении почти десятилетия кинофильмы про американских коммандос натравливали громадного Рэмбо или хорошо технически оснащенных бойцов отряда Дельта на арабо-мусульманских террористов-голо-ворезов. В 1991 году казалось, что чуть ли не мета-

* Field James A., Jr. America and the Mediterranean World, 1776—1882. Princeton: Princeton University Press, 1969, в особенности главы 3, 6, 8, и И.

физическое стремление разбить Ирак почти осуществилось, но не потому, что преступления Ирака, пусть и значительные, были катастрофическими, но потому, что маленькая небелая страна нарушила покой и вызвала раздражение внезапно проснувшейся супернации, которую уже не может удовлетворить только лишь уступчивость и раболепие «шейхов», диктаторов и погонщиков верблюдов. По-настоящему хорошие арабы — это те, кто, как Анвар Садат, полностью избавились от своей докучливой национальной самости и могут быть приятными собеседниками на ток-шоу.

Исторически американские и в целом западные медиа выступали как сенсорные расширения основного культурного контекста. Арабы — это только ослабленный пример Другого, который навлек на себя гнев сурового Белого Человека, своего рода пуританского суперэго, чья миссия среди дикарей не знает границ и который действительно пойдет до конца, лишь бы добиться своего. Тем не менее слово «империализм» — явно опускаемый ингредиент в американских дискуссиях по поводу Залива. «В Соединенных Штатах — согласно работе историка Ричарда В. ван Алстайна «Становление Американской империи», — называть нацию империей — это чуть ли не ересь».* Тем не менее он показывает, что отцы-основатели Республики, включая Джорджа Вашингтона, характеризовали страну именно как империю с соответствующей внешней политикой, которая отвергала революцию и способствовала имперскому росту. Он цитирует одного государственного деятеля за другим, доказывая, по едкому замечанию Рейнгольда Нибура, что эта страна — «Американский Божий Израиль», чья «миссия» состоит в

* Van Alstyne Richard W. The Rising American Empire. New York: Norton, 1974. P. 6.

том, чтобы быть «попечителем, с Божьего соизволения, всего цивилизованного мира». А потому было бы трудно не расслышать эхо все той же грандиозной миссии в ходе войны в Заливе. И по мере того, как прегрешения Ирака в глазах международного сообщества росли, Саддам превращался в Гитлера, в багдадского мясника, в сумасшедшего (как его описывает сенатор Алан Симеон), которого надо низвергнуть.