Культура Zero. Очерки русской жизни и европейской сцены

Ведь там, внутри, мы куда талантливее, чем на поверхности. В глубине души и на просторах своего воображения мы поем иногда как Мария Каллас, танцуем как Сильви Гиллем, слагаем стихи – и они прекрасны, только отчего-то не у всех облекаются в нужные слова, сочиняем гениальную музыку, только отчего-то не можем ни запомнить ее, ни записать. Потерянный Рай есть, вероятно, потерянное умение свободного и беззаботного самовыражения. Там каждое движение твоей души легко облекается в нужные жесты, фразы, аккорды. Но сейчас сквозь грубую материю, из темницы земного бытия они прорастают с трудом – словно травинки через асфальт. Танцующие инвалиды не просто заставляют нас поверить в их способности и их полноценность. Скорее наоборот – они заставляют осознать несовершенство всех живущих и глубоко запрятанный в тайники сознания и тела дар каждого из нас.

У Кристофа Марталера был гениальный спектакль «Защита от будущего». Года два назад его тоже играли в Авиньоне, но поставлен он был в Вене, в одном из корпусов знаменитого госпиталя Отто Вагнера, а попросту говоря, в психушке, печально известной тем, что в годы нацизма в ней осуществляли эксперименты на людях с ментальными заболеваниями. В самом финале спектакля унылые фрики в кургузых пиджачках, только что бодро докладывавшие нам с трибун что-то о евгенике, селекции эмбрионов и новейших достижениях косметологии, выходили на сцену в масках «даунов», и каждая из этих масок хранила в себе черты портретного сходства с артистом, который ее надел. Между ним и его двойником – один шаг, даже меньше – один миллиметр. Между нами и артистами театра Hora – тоже.

Большинству россиян по обе стороны рампы кажется, что если из искусства, а точнее со сцены, уйдут люди с красивыми телами, неземными голосами и прекрасными лицами, искусство оскудеет и станет примитивнее, чем прежде. Но все ровно наоборот. Чтобы увидеть сложное в простом, а прекрасное – в несовершенном, надо обладать очень изощренной оптикой. И у Жерома Беля она есть. Он, как и все талантливые современные художники, ищет частицу божественного там, где ее трудно сыскать. Словно бы строит свой Большой адронный коллайдер, пытаясь уловить в нем загадочный бозон Хиггса.

Ян Фабр: революция без конца

10/07/2015

После того как в огромном зале Berliner Festspiele отгремела стоячая овация, сопровождаемая отчаянным тверком артистов на сцене и стихийным танцем зрителей в партере, на сцену, потрясая бедрами, вышел женоподобный Дионис. «Вы думаете, это конец?» – спросил он. И сам себе ответил: «Тут вообще не должно быть конца». Дальше был лукавый монолог олимпийца: «Enjoy your own tragedy!» Дальше еще одна овация, постепенно переходящая в дионисийское зрительское радение. Ничего подобного главная площадка двух самых важных театральных фестивалей немецкой столицы – Theatertreffen и Foreign Affairs – никогда прежде не видела.

Сейчас, когда невероятный марафон Фабра стал достоянием пусть новейшей, но все же истории, этот оглушительный триумф кажется чем-то совершенно закономерным. Эксперимент меж тем вполне мог закончиться оглушительным провалом. Попросту говоря, он мог закончиться в пустом зале, и Фабр явно был к такому исходу готов. Он изрядно нервничал все эти двадцать четыре часа: бродил по фойе, гонял подальше от дверей партера вышедших на перекур зрителей, беспокойно осматривал ряды рано утром – сидит там вообще кто-то или уже нет? Он играл ва-банк.