Культуры городов

Но как она может работать, когда в ожидания, порождаемые культурными стратегиями, встроено такое количество противоречий? Применение культурных стратегий экономического развития акцентирует противопоставление стабильности – переходу на новый уровень, местной культуры – культуре космополитичной, визуальной цельности – социальной неустроенности. Более того, культура не только способна оставаться «отдельной сферой» – во избежание споров вокруг наиболее острых проблем социального и экономического неравенства, – она еще способна воспроизводить различия, которые с этими проблемами ассоциируются. Темы, затронутые в этой книге, – искусство, деньги, общественное пространство, городская архитектура и планировка, этническое разделение труда, – поднимают вопросы, являющиеся принципиальными практически для всех дискуссий о возрождении городов.

1. Как нам сделать культуру более «демократичной» в ситуации, когда уровень репрезентации самого города как культурного объекта повышается, чтобы соответствовать потребностям людей более состоятельных?

Несмотря на продолжающееся обнищание городского населения, ведущие деятели бизнеса и политики настаивают на использовании учреждений культуры в качестве проводников стратегий экономического развития. Однако экономическая выгода от культурных стратегий минимальна. Да и в самих учреждениях культуры позиций с высокими ставками совсем не много; как и остальной некоммерческий сектор, они нанимают все больше временных сотрудников и работников на неполный рабочий день. Более того, финансирование учреждений культуры сложно назвать гарантированным. Даже крупнейшие нью-йоркские музеи Метрополитен и Гуггенхайм сократили часы работы, объяснив это финансовыми трудностями. (Впоследствии Метрополитен получил корпоративное пожертвование, позволившее музею вернуться к прежнему режиму работы.) Если говорить о гостиничной, ресторанной и туристической индустриях, создавших с 1980-х годов огромное количество рабочих мест, большинство из них – это малооплачиваемые позиции со смутной перспективой карьерного роста. Если мы идем к демократизации городской культуры, что означает более широкое представительство и участие, городская экономика не должна быть разделена на два полюса между работающими и безработными, между высокооплачиваемыми и низкооплачиваемыми работниками. Мультикультурным не может быть назван и город, где некоторых агентов культуры – к примеру, уличных торговцев – гонят с улиц, потому лишь, что их образ не соответствует целям экономического развития.

2. Как мы можем сделать культуру более этнически разнообразной, притом что «сытый голодного не разумеет»?

Представления о культурном разнообразии, как правило, ограничиваются этнически «окрашенными» продуктами; познания в этой сфере не выходят за рамки культурного потребления – посещения этнических ресторанов и чтения в начальной школе историй о странах предков. Притом, что даже такого рода признание лучше, чем оголтелая ксенофобия, оно, конечно, не сильно способствует вовлечению в общий экономический процесс представителей тех или иных этнических групп или пониманию цепляющихся одно за другое и зачастую трудно искореняемых препятствий на их пути к становлению в качестве производительных граждан. Целая пропасть разделяет признание и уважение культурного разнообразия и неспособность понять социальные проблемы – от перестрелок до нехватки интернатов для брошенных детей, которых в бедных районах непропорционально больше. Мультикультурализм не противостоит и не может противостоять культурным идентичностям, возникшим и усилившимся вследствие недостаточной интеграции в легальное поле общего экономического процесса.

3. Как сделать город как культурный объект более доступным, если учреждения культуры по-прежнему пользуются маркерами социальных различий?