Купель дьявола

Черт возьми, ну конечно же! Что за помутнение на меня нашло, почему я так уцепилась за дурацкую версию с дурацким грабителем и дурацкими пятью сотнями? Почему я так страстно желала, чтобы именно она оказалась правдой? Только потому, что случайный грабитель снимал с меня всякую ответственность. Все остальное замыкалось на нас с Лаврухой и на проклятой картине. Жекины слова «Эта картина принесет нам много бед» молотом отдавались у меня в висках. А теперь еще Марич со своими дурацкими измышлениями о связи Жеки с Быкадоровым…

– Скажите, Катя, в последнее время у нее не было… – Марич сделал деликатную паузу. – Ну, скажем, близкого друга?

– Нет. Я, во всяком случае, ничего не знаю. Правда, мы редко виделись этим летом. Но Жека обязательно сказала бы мне… А почему вы спрашиваете?

– Мы просто определяем круг ее знакомств, вот и все.

– Часть июля и весь август она провела на даче с детьми, капитан. Мы несколько раз выбирались к ней. Нет, я ничего не знаю.

– Ее соседка, Лариса Федоровна, показала, что к ней несколько раз приезжал молодой человек. Или молодые люди…

– Этого не может быть… – Жека и целый выводок молодых людей – это выглядело противоестественно. И потом, она ничего не сказала мне, а свои влюбленности Жека, как правило, долго скрывать не могла. – С чего вы взяли, что их было несколько? Жека очень разборчива в отношениях. Издержки материнского воспитания, знаете…

– Соседка утверждает, что видела несколько разных машин….

– Ну, какие же это машины! Это старый «Москвич» Снегиря, он отвозил Жеку на дачу. В июле… Сейчас Снегирь его продал…

– И обзавелся «Фольксвагеном-Пассатом». Вы и ваш приятель так неожиданно разбогатели. Я просто диву даюсь.

– Вы же знаете, – мне не хотелось возвращаться к этой, уже давно закрытой теме. – Мы продали картину, которая принадлежала Снегирю. Он получил причитающуюся ему сумму. А я – свои комиссионные. Все налоги уплачены, капитан, я могу предоставить вам справки.

– Еще успеете, – туманно сказал капитан, и мне совсем не понравился его тон. – А что касается машин… Это были иномарки. Дорогие иномарки.

Иномарки.

Я тотчас же вспомнила вечеринку в Лехином особняке. Тогда за Жекой ездил кто-то из телохранителей Титова. Жека должна была договориться с Ларфой о том, чтобы та присмотрела за детьми. Следовательно, Ларфа вполне могла видеть машины телохранителей, только и всего. А все телохранители Титова были восхитительно молодыми и восхитительно крепкозадыми людьми… Я могла сообщить об этом Маричу тотчас же, но впутывать уже мертвую Жеку в историю с мертвым Титовым мне не хотелось. Все равно ничего не исправишь.

Но ему и говорить не пришлось.

– А ведь ваша подруга была на той вечеринке, которую устраивал Титов по случаю покупки картины.

– Да, – нехотя призналась я. – Но не думаю, чтобы это было важно. Жека уехала задолго до конца. Задолго до того, как все это случилось… Ее даже в качестве свидетельницы не вызвали. И потом, Титов умер от инфаркта, так что это не так уж важно, правда?

– Не знаю, – произнес Марич и надолго задумался. Мне даже пришлось несколько раз деликатно кашлянуть, чтобы вывести его из задумчивости.

– Так на чем мы остановились? – встрепенувшись, спросил капитан.

– На показаниях соседки. Ларисы Федоровны.

– Я лично ее не допрашивал, но ребята с ней намучились. Целых два часа там проторчали, а сведений добыли с гулькин нос. Ничего-де она не знает, ничего не видела. Только про машины и удалось выудить, и то под самый конец, когда выслушали все, что она думает о губернаторе, собесе и районной поликлинике.

– Нужно знать подходы к населению, капитан.

– Из этой престарелой Зои Космодемьянской слова не вытащишь. Сталинская школа, – покачал головой Марич. – Да она и не знает ничего. Справедливости ради, ваша подруга была очень скромным человеком. И очень порядочным… Не то что…

Не то что ты, Катерина Мстиславовна, мысленно закончила я за Марича. Это определение к тебе не относится. Воруешь картины, ради собственной выгоды можешь лечь в койку с кем угодно и вообще… Хороши в тебе только рыжие волосы, но это заслуга родителей.

– Продолжайте, капитан.

– Да что там продолжать… Вот что я скажу вам, Катя… Помните наш разговор в кафе… Как же оно называлось?

– «Пират».

– Именно «Пират». Очень вам подходит. Если бы вы все мне рассказали тогда. Все, что знаете… А вы ведь знаете… Так вот, если бы вы мне все рассказали тогда, возможно, этой смерти бы и не было.

Я закусила губу. Только Жека могла знать, что же случилось на самом деле. Только Быкадоров мог знать, что же случилось на самом деле. Только Леха мог знать, что же случилось на самом деле. И даже старик Гольт-ман… Только мертвые знают больше, чем живые. Они владеют абсолютным и бесповоротным знанием. И именно поэтому смерть так абсолютна и бесповоротна.

– Я рассказала вам все.

– Как съездили в Голландию? – тактичный Марич решил переменить тему.

– Уже не помню. Наверное, хорошо… Вы простите меня, капитан, я пойду. Меня дети ждут и Лаврентий. Поминки.