Купель дьявола

Нет, невозможно оказаться побежденной – ни Лукасом Устрицей, ни Херри-боем. Я вскочила с койки и нервно заходила по комнате, подавляя желание стянуть с каминной полки делфтский фаянс и грохнуть его об пол.

– Давайте не будем закрывать тему, Херри! – крикнула я, и он с готовностью материализовался в комнате, уселся в единственное кресло и уставился на меня.

– Слушаю вас, Катрин.

– Это дьявольщина. Дьявольщина чистой воды. И вы служите этой дьявольщине. Вы сатанист, Херри! Вы говорите, он создавал этот триптих для алтаря?

– Для алтаря церкви Святой Агаты, если верить позднейшим записям. К сожалению, сама церковь не сохранилась.

– Она бы не сохранилась в любом случае. Как может сохраниться церковь, имея в своем алтаре послание дьявола?

– Почему же – дьявола?

– Потому что богом там и не пахнет. Никакого намека, никакой надежды. Все позволено. Все, вы слышите – все! – оправдывает грех! Вы законсервировали на своем острове оправдание греха! Даже самого страшного. Даже смертного.

– А разве это плохо? – Херри, ухвативший тонкими пальцами подбородок, улыбнулся мне.

Я наткнулась на эту улыбку, как на неожиданное препятствие в темноте. И едва удержалась на ногах.

– Как к вам попали «Всадники», Катрин? – неожиданно спросил Херри.

Я ожидала чего угодно, только не этого вопроса. Я оказалась к нему неготовой. Глаза Херри раздевали меня, вещь за вещью: они аккуратно расшнуровывали ботинки, стягивали джинсы и рубашку. Потом настал черед кожных покровов, мышечных тканей и моментально опустевшей сердечной сумки. Он хотел добраться до сути. До знания, которым обладали только я, Лавруха и Жека.

– Но вы же в курсе, Херри, – пролепетала я. – Вы прекрасно знакомы с Лаврентием. Эта картина досталась ему совершенно случайно…

– Да. Я в курсе. Но как они попали к вам на самом деле?

Неужели чертов дурак Лавруха проболтался голландцу по пьяной лавочке? В последние дни перед отъездом они стали подозрительно близки, парни – не разлей вода… С Лаврухи станется, пиво «Балтика» заставляет его неадекватно реагировать на окружающих. Черт, «Балтика»! Две бутылки, привет от Северной Пальмиры – Северной Венеции, до сих пор болтаются у меня в рюкзаке. Нужно сунуть их Херри, не рассказывать же о том, что я просто банально стибрила доску у мертвеца, в самом деле!..

– У меня для вас подарок, Херри. От владельца картины. Первого, – с нажимом сказала я.

– От кого?

– От Лаврентия.

– Не думаю, чтобы он был первым хозяином. Давайте ваш подарок.

Я вынула пиво, завернутое в футболки, из рюкзака и протянула их Херри.

– Отлично, – сказал он. – Выпьем сегодня за ужином. Хотя мне не очень нравится русское пиво…

Перспектива остаться здесь еще на одну ночь совсем мне не улыбалась, я хотела покинуть этот дурацкий остров с его провокационной картиной еще до темноты. Но Херри, вместо того, чтобы отвезти меня на побережье, предлагает поужинать.

– Я вовсе не рассчитывала, – осторожно сказала я. – Я ведь посмотрела картину… Судя по всему, «Всадники» действительно являются левой створкой… Я убедилась в этом. Картина сейчас находится у меня, в Питере… Я уже сказала вам… Я готова предложить свои услуги в передаче доски голландской стороне. Вам, Херри…

– Ну что ж, я рад. Я давно этого хотел…

Интересно, насколько давно и как сильно ты хотел этого? Комната Херри – компьютер, камин, манускрипты и фотографии – плыла у меня перед глазами. А сам Херри-бой из вежливого ученого стремительно превращался во врага, диктующего свои правила. Я была почти уверена, что он знает о том, как нам досталась картина. Знает и хочет воспользоваться этим.

– Я бы хотела уехать, Херри.

– Когда?

– Сегодня. Я вернусь в Россию и сразу же займусь всеми организационными вопросами. Вы же хотите, чтобы она побыстрее оказалась здесь?

– Один день ничего не решает. Я еще не все вам показал, – он явно издевался надо мной.

– Того, что я увидела, – достаточно. Я потрясена. И считаю, что Лукар Устрица действительно великий художник… – выпалила я.

Мне больше не хотелось оставаться здесь: двусмысленная улыбка Херри все еще плыла надо мной, а его слова о том, что оправдание любого греха – самое милое, самое богоугодное дело, все еще стояли у меня в ушах. Интересно, что он имел в виду?

– Вы ведь отвезете меня на берег, Херри? – спросила я.

– К сожалению, – он снова улыбнулся и развел руками.

– Что – «к сожалению»?

– Я не хотел вас расстраивать… Я думал, вы останетесь здесь на несколько дней, пока не вернется техник… Он разбирается в механизмах.

– В каких механизмах?

– Дело в том, что с утра забарахлил мотор. А на веслах мы не выгребем.

– Что значит – «забарахлил мотор»?

– Не знаю. Он просто не работает, и все. А я ничего не смыслю в моторах.

Он смотрел мне прямо в глаза и откровенно издевался.

– Но… Вы же можете вызвать кого-нибудь с берега? Это не так далеко… К тому же у вас есть телефон, а в поселке наверняка найдутся механики… Я заплачу.

– Я бы и сам заплатил. Но, во-первых, сегодня воскресенье…

Действительно воскресенье, будь оно проклято. Я прилетела в Амстердам вчера, в субботу. Господи, неужели это было только вчера?..