Купель дьявола

– А во-вторых? – спросила я, и Херри-бой снова улыбнулся.

– А во-вторых – я уже говорил вам. Местные жители не особенно жалуют Мертвый город Остреа, – Херри-бой сделал ударение на первом слове. – Их сюда не заманить.

– И что же делать? – глупо спросила я.

– Придется подождать. Херард вернется послезавтра. Ничего страшного, Катрин.

– Кто это – Херард?

– Техник.

Я одна и двое мужиков, а если еще вспомнить прошедшую ночь и то, как Херри смотрел на меня… Почему он так смотрел, почему рассказал о дочери губернатора, почему так невинно хотел меня напугать?..

– У меня всего лишь десятидневная виза… – я сдавала бастион за бастионом.

– Но вы ведь прилетели только вчера. У вас масса времени.

Масса времени на что? Со стороны наш разговор становился просто неприличным: ни с того ни с сего начавшая истерить дамочка и скромный ученый, ее успокаивающий. И чего это я взвилась, в самом деле? Что, если действительно забарахлил мотор? Нужно взять себя в руки и понять первоначальную причину моей так внезапно возникшей паники. Пока я собиралась с силами, на Херри снова обрушился поток электронной почты. Оставив его разбирать завалы, я надела куртку и выскользнула из дома.

Катер по-прежнему покачивался на волнах. Я даже стукнула его борт носком ботинка – бесполезное корыто, жестянка, предатель, вот ты кто!.. А потом, подумав, спрыгнула в него: самое безопасное место, единственное, которое может оградить меня от крамольных мыслей. Если я начну сейчас шляться по острову, то непослушные ноги обязательно приведут меня к обители картины. А я не хотела, чтобы она овладела мной, как овладела Херри-боем. Хватит с меня и «Всадников»…

Некоторое время я сидела на жесткой, вымокшей от брызг банке, тупо глядя перед собой. Собраться с мыслями сразу – не получалось, слишком магнетическим был окружающий пейзаж: тяжелые волны, похожие на песок, и их тяжелые гребни, похожие на вершину дюн. Если когда-нибудь Зверь и восставал из моря, то лучшего места, чем это, ему не найти.

Соблазн греха и соблазн его оправдания – Херри-бой сказал, что это совсем неплохо. Настоящий ученый – всегда философ, и Херри-бой тоже исповедует определенную философию. Его до сих пор не разъела ржавчина реальной жизни, а только из нее возникают самые простые человеческие чувства. Херри напрочь лишен их, любое движение души является для него только схемой… Легко выработать схему для убийства, но схема для жизни – это филькина грамота.

Я даже дернула подбородком – при чем здесь схема убийства, кто вообще говорит об убийстве? Видимо, я просто тронулась умом со всеми этими событиями прошлого лета. «Абсолютный эффект, и никаких следов», кажется, так было сказано в странном послании Херри-бою из Америки. То же самое происходит сейчас со мной: всегда такие бесстрастные мозги плывут по криминальному руслу и медленно погружаются в него. Возможно, скоро они потонут совсем И не оставят…..никаких следов.

Что это значит – никаких следов?..

И что значат подозрения Херри? «Как она попала к вам на самом деле»… Лавруха – дурак, кроме него, проболтаться голландцу просто некому. Никто, кроме Снегиря, меня и Жеки, не знает прежнего хозяина картины. Даже следственным органам во главе с капитаном Маричем не удалось ничего доказать…

Чтобы Великое Сидение в катере не выглядело таким уж бессмысленным, я перебралась к рулю. Ключ зажигания болтался в замке, и я рискнула попробовать запустить двигатель. У меня была совсем небольшая практика вождения речных судов – к счастью, Херри не знал об этом. После чересчур высоколобого скульптора-свана, утомившего меня этнографией и фильмами Тенгиза Абуладзе, в моей жизни появился новый поклонник: владелец прогулочного катера. Целое лето под его чутким руководством я рассекала реки и каналы Петербурга, периодически устраивая на палубе суденышка раггу для своих приятелей-художников. Эти вечеринки на воде пользовались большой популярностью, а мой морской волчишка стоически переносил перерасход топлива. Правда, я рассталась с ним, как только сезон речных прогулок закончился, но водить катер научилась.

Устроившись за рулем, я повернула ключ: лампочка аккумулятора загорелась, но движок, сделав несколько холостых оборотов, чихнул и благополучно сдох. После пятой попытки я поняла тщету своих устремлений и досадливо сплюнула прямо в Северное море. Херри прав: двигатель не работает.

Двигатель не работает, техник будет только послезавтра, а Херри-бой дал мне понять, что знает гораздо больше, чем ему положено. Чертов Снегирь, предал меня. Когда я вернусь, нам предстоит серьезный разговор. Интересно, когда я вернусь?.. Я невесело улыбнулась стойкому идиоматическому выражению, упакованному в последнюю строку известной песни. Ответ знает только Галич. Но он давно умер.

Я еще раз попыталась завести мотор – безрезультатно.

Херри-бой сам испортил мотор. После последней – шестой – попытки эта мысль поразила меня своей ясностью. Простая логика подсказывала именно этот вывод. Почему я не сделала его раньше, почему, как дура, поверила Херри?