Куриный бульон для души. Сила благодарности. 101 история о том, как благодарность меняет жизнь

– Нет, вы не понимаете, – ответил врач, – вам нужно идти прямо сейчас. Я уже договорился, доктор знает, что вы подойдете. Он вас ждет.

Нефролог сразу перешел к делу:

– Ваши почки функционируют лишь на три процента. Вам нужно начинать диализ, и, по правде говоря, делать это надо срочно. Нужно заполнить кое-какие бумаги и приехать завтра к девяти утра, чтобы немедленно начать лечение.

– Это невозможно, доктор. Я не могу этого сделать, у меня ведь трое…, – пролепетала было я, но он оборвал меня на полуслове:

– Похоже, вы не понимаете. Вам понадобится диализ три раза в неделю. Каждый сеанс занимает около четырех часов. Он будет очищать вашу кровь, чтобы вы могли жить. Без него вы умрете.

В эту секунду моя жизнь изменилась навсегда. Разумеется, я слышала, что так бывает, но до сих пор это казалось мне полнейшей абстракцией. Кое-как справившись с головокружением, я стала слушать врача. Усваивала. Плакала. Потом плакала еще и еще.

И вот, после пяти долгих лет на диализе, устройство, которое я носила с собой 24/7, принялось жужжать. Это означало, что для меня появилась донорская почка.

Пересадка прошла успешно, и я обрела новую жизнь. Это было сладкое, но одновременно и горькое время. Я находилась в своей больничной палате вместе с детьми и мужем, и все они невероятно поддерживали меня. И в то же самое время где-то была другая семья, которая оплакивала своего отца, мужа, брата, сына и друга, планируя его похороны. Человек, чью почку мне пересадили, был учителем музыки, он погиб в автомобильной катастрофе.

Я относилась к своей новой почке как к невероятному и щедрому подарку, но в 2006 году она перестала функционировать. Пытаясь сохранить ее, я провела два долгих месяца в больнице, однако это не помогло. Меня вновь вернули на диализ, чтобы я могла дождаться другого донора.

Тогда мой младший сын, которому на тот момент было 23 года, настоял на том, чтобы пожертвовать мне одну из своих почек. 14 мая 2007 года нас обоих отвели в операционную, а спустя несколько часов я очнулась от наркоза и услышала, как хирург произнес: «Ваш сын в порядке».

Не уверена, что «благодарность» – это максимально исчерпывающее и точное слово для того чувства, что живет в моем сердце. Каждый божий день я бесконечно благодарю обоих моих доноров. Одного из них, к сожалению, уже нет в живых, но другой – здесь, и я могу любить его до конца своих дней, наполненных счастьем и здоровьем.

Андреа Малленмайстер И мы улыбались восходящему солнцу

Вы никогда не узнаете, насколько вы сильны, до тех пор, пока у вас не останется другого выбора, кроме как быть сильным.

Боб Марли

Мой муж подвез меня к кувезу [20], и сквозь его прозрачные пластиковые стенки я вгляделась в самого крохотного ребенка из всех, кого когда-либо видела в своей жизни. Наш малыш, которому мы еще даже не дали имени, весил около 500 граммов. Его крошечные конечности, напоминающие тонкие веточки, были увиты проводами и трубками. Я не могла разглядеть его лица и видела лишь кровь, пульсирующую под прозрачной кожей.

Внезапно один из приборов издал пронзительный звук, и я подпрыгнула от неожиданности. Прибежала медсестра, отрегулировала аппарат искусственной вентиляции легких и сообщила, что сегодня, впервые после рождения нашего мальчика, мы сможем прикоснуться к нему. Я представила, как качаю и нежно похлопываю своего крошечного малыша, и уже протянула к нему руку, но медсестра перехватила ее. «У него очень тонкая кожа, – сказала она. – Осторожно прикоснитесь к нему одним пальцем. Не делайте резких движений. И никаких похлопываний!»

Никогда бы не подумала, что буду бояться прикоснуться к своему сыну из страха повредить его кожу! Я заплакала. Кажется, я впервые начала осознавать масштаб катастрофы.

Строчки из моей любимой песни Боба Марли «Три маленькие птички» упрямо стучали в моем воспаленном сознании. Да, я «встану этим утром», но не уверена, что смогу «улыбнуться восходящему солнцу» [21]. Он пел: «Ни о чем не беспокойтесь», но мы беспокоились. Он уверял, что «все будет хорошо!», но мы не верили.

В тот же день в палату пришел неонатолог. Его движения были уверенными и нежными. Закончив осмотр, он отвел нас в сторону и обратил наше внимание на крохотные ножки нашего сына. Господи, все это время я была так обеспокоена трубками, приборами и цифрами, но ни разу не посмотрела вниз!

Врач взял мою руку и осторожно положил ее на ножку малыша. И сказал: «У вашего сына пять крошечных пальчиков на каждой идеально сформированной ступне. Он борется. А вам нужно молиться, чтобы эти пальчики продолжали оставаться такими же розовыми. Считайте это вашей духовной задачей».

Признаться, я была ошарашена. Не думала, что врачам можно говорить о молитвах. Мы с мужем не были религиозными людьми, поэтому не знали наверняка, как стоит интерпретировать его слова.