Курортник

Странник проснулся и подумал об ангеле. Он слышал, как на дереве шелестят нежные листья, и слышал, как внутри дерева струится золотыми ручьями вверх и вниз тихая, нежная жизнь. С высоты на него глядела гора, к ней прислонясь, пел Бог в своей коричневой мантии. Его песня доносилась через стекло озерной шири. То была простая песня, она сливалась и звучала вместе с тихими ручьями жизненных сил в дереве, и с тихими ручьями крови в сердце, и с тихими золотыми ручьями, что являлись из сна и струились по всему его нутру.

Тут он и сам затянул песню, медленно и протяжно. Его песня была лишена мастерства и походила на воздух и шум прибоя, то было лишь напевание, лишь пчелиное гудение. Эта песня звучала в ответ поющему вдали Богу, и поющему потоку в дереве, и струящемуся напеву в крови.

Долго пел странник себе под нос, как поет колокольчик на вешнем ветру, как кузнечик устраивает концерт в траве. Он пел целый час или целый год. Он пел по-детски и по-божески, он пел бабочку и пел мать, он пел тюльпан и пел озеро, он пел свою кровь и кровь в дереве.

А когда он отправился дальше и бездумно продолжил свой путь в глубь теплого края, мало-помалу снова вспомнилось ему, куда он идет, и какую преследует цель, и свое собственное имя, и что сегодня вторник, и что железная дорога на той стороне бежит к Милану. Лишь очень издалека все еще доносилось до него пение, с того берега, через ширь озера. Там стоял Бог в коричневой мантии и все еще пел, но до странника его голос долетал все менее и менее различимо.

Магия цветов

Дышит Бог свободно, весел,
Небо сверху, снизу, – жарко.
Свет поет десятки песен,
Бог стал миром красок ярких,

Черный, белый, тусклый, ясный,—
Бесконечны обновленья,—
Хаос сотворит ужасный
Новой радуги рожденье.

А потом по душам нашим
В муке, в счастье разольется
Вечный Божий свет творящий,—
Назовем его мы «Солнце».

Облачное небо

Среди скал цветут низкорослые карликовые растения. Я лежу и смотрю в вечернее небо, что несколько часов кряду неспешно затягивается маленькими, тихими, взъерошенными облачками. Там, в вышине, должно быть, гуляют ветра, которых здесь совсем не ощущаешь. Они и плетут облачные нити, точно пряжу.

Так же, как протекают в известной ритмичности процессы испарения и очередного выпадения воды на землю в виде дождя, так же, как времена года или прилив и отлив случаются в определенное время и с определенной последовательностью, так и перемены у нас внутри происходят согласно неким законам и ритмам. Некто профессор Флис высчитал последовательности чисел, чтобы описать цикл жизненных событий и их повторов. Походит на каббалу, однако, наверно, и каббала – это наука. А то, что немецкие профессора над нею смеются, еще и как говорит в ее пользу.

Темная волна в моей жизни, которой я страшусь, является тоже с определенной закономерностью. Дат и чисел я не знаю, я никогда не вел дневник непрерывно. Не знаю и не хочу знать, связано ли это с числами 23 и 27 или с какими-то другими. Знаю одно: время от времени в моей душе вздымается, без внешних причин, темная волна. На мир ложится тень, будто тень облака. Радость звучит фальшиво, музыка пошло. Царит хандра, смерть милее жизни. Меланхолия, что наваливается время от времени, будто приступ, не знаю, с какой периодичностью, медленно затягивает мое небо тучами. Все начинается с тревоги в сердце, с предчувствия страха, возможно, со снов по ночам. Люди, здания, краски, звуки, которые вообще-то мне нравились, вдруг кажутся сомнительными, фальшивыми. От музыки болит голова. Все письма причиняют боль и таят в себе завуалированные шпильки. Случись в такую минуту быть втянутым в беседу, она превращается в пытку и неизбежно приводит к сценам. Из-за таких-то минут и не стоит иметь при себе огнестрельное оружие, ведь именно в эти мгновения им больше всего хочешь воспользоваться. Гнев, печаль и упрек выплескиваются на все вокруг, на людей, на животных, на погоду, на Бога, на бумагу книги, которую читаешь, и на материю одежды, что на тебе надета. Но гнев, нетерпение, упрек и ненависть относятся не к окружающим предметам, они отовсюду возвращаются к тебе самому. Я – тот человек, что заслужил ненависть. Это я несу в мир разлад и уродство.