Курс молодого бойца

Зов Рылеева застал повара за произнесением речи. Сын

чукотского народа держал в руках селѐдку, доходчиво объясняя ей

круговорот веществ в природе:

– Я забрал твоя жизнь себе. Когда-нибудь моя жизнь заберѐт земля.

На земля вырастет трава. Трава будет кушать олень. Когда олень тонет в

море, он всѐ тебе вернѐт…

Селѐдка ни хрена не поняла. Потому что была рыбой. К тому же –

давно дохлой. Но Вакутагина еѐ проблемы не интересовали. Он подвѐл

итог своей речи, ловко отрезав рыбе голову. На кухню вбежал рядовой

Гунько.

– Вакутагин, тебя Рылеев зовѐт! Давай быстро!

Пока новый ротный повар мчался к сержанту, «духи» успели

уничтожить последние брызги неизвестного кулинарии блюда и

приступить к компоту. Рядовой Кабанов, пользуясь суматохой,

привычно затолкал в карман пару кусков хлеба. Вакутагин дотопал до

сержантского стола и принял строевую стойку.

161

– Товарища сержант, рядовой Вакутагин! Вызывали?!

Рылеев ехидно развѐл руками:

– Нет, ты сам догадался!. Что это?! – Он ткнул пальцем в свою

тарелку.

Вакутагин уверенно отрапортовал:

– Картоска с рыбой!.

Сержант с интересом натуралиста поинтересовался:

– Ты пальцем покажи, где картоска, а где рыба? Я чѐ-то ни хрена

не отличу. Ни на вкус, ни на цвет! – Он приподнялся с места и рявкнул: –

Мы тебе чѐ, Вакутагин, геологи?! Ну-ка взял ложку!

– Зацем?

– Взял, я сказал!

Вакутагин послушно схватил ложку и снова замер в строевой

стойке.

– Ну-ка давай, подкрепись! – ласково предложил Рылеев,

подвигая к нему стою тарелку.

Непризнанный чукотский повар наклонился и с аппетитом

слопал добрую половину порции.

Сержант спросил тоном заботливой мамочки:

– Ну что, вкусно?!

– Осень вкусно! – признался Вакутагин с набитым ртом.

Сержанты ещѐ несколько секунд понаблюдали за интенсивной

работой крепких чукотских зубов. Фома почесал затылок и огласил

общее мнение:

– Слушай, Рыло… А ведь ему реально вкусно!.

– Да ну… Косит! – неуверенно отозвался тот.

– Гадом буду! Смотри, как чавкает!

Рылеев подумал и скомандовал:

– Ладно, всѐ! Закончили!

162

Вакутагин не услышал. Он продолжал уплетать за обе щеки.

Сержант выхватил у него тарелку.

– Отставить, я сказал! Иди работай!

Так и не сообразив, зачем его вызывали, Вакутагин развернулся.

Продолжая дожѐвывать собственное произведение, он направился на

кухню, пожимая плечами. Рылеев опять понюхал содержимое тарелки

и крикнул ему вдогонку:

– А чѐ хоть за рыба?!

– Не знаю… Не я ловил! – донеслось из глубины столовой…

По завершении обеда вторая рота вышла на улицу. Сержанты

задерживались, видимо всѐ же отважившись попробовать чукотскую

кухню. Рядовой Кабанов, озираясь, завернул за угол. Убедившись, что

его никто не видит, он вытащил из кармана кусок хлеба и запихал его в

рот. Внезапно за спиной у него прозвучали шаги и раздался зычный

голос:

– Бог в помощь!

Кабанов от неожиданности поперхнулся и закашлялся. Он

медленно обернулся. Сзади стоял полковник Бородин.

– Товарищ полковник… Рядовой Кабанов… Виноват… – Прокашлял

вечно голодный «дух».

Командир части сочувственно посоветовал:

– Что, сынок, всухомятку плохо идѐт? Ты в следующий раз в

другой карман чаю налей!.

В каптѐрке было солнечно. Стояла умиротворяющая тишина. Все

предметы аккуратно лежали на своих местах, символизируя идеальный

армейский порядок. И только у окна, нарушая гармонию, валялся

ботинок армейского образца.

163

Прапорщик Шматко на четвереньках стоял на столе. Он был бос и

сосредоточен. Пытливые глаза старшины роты смотрели куда-то в

сторону шкафа. В руке он держал второй ботинок сорокового размера.

– Товарищ прапорщик, рядовой Со… – бодро произнѐс Кузьма,

появляясь на пороге.

Шматко повернулся и требовательно приложил палец к губам. Не

закончив доклада, Кузьма застыл от удивления. Прапорщик

интригующе прошептал:

– Тихо… Слышишь?

– Что? – в полный голос спросил Кузя, не понимая, в чѐм дело.

– Тсссс!. Слышишь? – повторил старшина, наклоняя голову набок

и прислушиваясь.

Соколов тоже прислушался. Тишина стояла полная.

– Ничего не… – сказал он.

Прапорщик опять приложил палец к губам.

– Подожди! Вот! Теперь слышишь?

Из-за шкафа донеслось тихое поскрѐбывание. Хотя, возможно,

это был просто скрип половиц в казарме… И тут Шматко истошно

завопил:

– Ах ты-ы!.

Он размахнулся и запустил ботинком куда-то за шкаф. Ботинок

попал в железное ведро, стоявшее в углу. Раздался оглушительный

грохот… Старшина соскочил со стола, бросившись в угол. Он

стремительно наклонился и достал оттуда пустую, не сработавшую

мышеловку.

– Чѐрт! Ушла! Вот гнида! – разочарованно завопил Шматко.

Кузьма подошѐл поближе и спросил, наконец осознав суть

происходящего:

– Мышь?

– Мыши! Полмешка гречки сожрали! Думаю, одна бы столько не

сдюжила… Их тут целое стадо!

164

– Хоть одну поймали?

Прапорщик покачал головой:

– Хрен там! Хитрые, падлы. На мышеловку не реагируют. Во,

видал? – Он показал пустую мышеловку.

– А сыр съели, – посочувствовал Кузьма.

Шматко недоумѐнно повѐл бровями: