Курс N by E

Каждый год из Норвегии приходили торговые суда, привозившие поселенцам зерно, чтобы варить эль, и лес, увозившие на родину гренландские продукты — моржовую кость, жир. Корабли привозили новости о королях и родичах, о модах. Время от времени они доставляли епископа, получившего посвящение от папы римского. Затем там, за океаном, наступили смутные времена, когда из-за повторяющихся эпидемий чумы и войн Гренландию сначала перестали регулярно посещать, а затем забыли. Началось долгое, медленное вымирание от голода. Эту несчастную историю раскрыли нам теперь могилы в Херйольфнесе.

Об убийстве в Южной Гренландии последнего европейца, как оно описывается в эскимосском предании, мы уже говорили. Но начало этому концу было положено в Уярагсуит-фиорде.

В ранние годы существования поселений норманны и эскимосы жили в мире друг с другом, и все было хорошо. Но впоследствии возникла ссора из-за женщины. Однажды, когда эскимосы находились в летнем лагере на берегах Уярагсуит-фиорда и все мужчины ушли охотиться на оленей, норманны напали на женщин и перебили всех, за исключением одной.

Решив отомстить, эскимосы соорудили умиак, похожий на плавучую льдину. Они обтянули его прекрасными белыми шкурами, добавив несколько темных. Умиак, наполненный людьми, мог плыть, накренившись на один бок, в то время как спрятанные внутри люди наблюдали за всем происходящим. С берега умиак действительно можно было принять за маленький грязный кусок «щенка», отколовшегося от айсберга, так как поверхность его местами блестела, местами была темной.

Норманны, чтобы обезопасить себя, бежали в Амерагдла-фиорд, где, объединившись с другими людьми своего племени, рассчитывали отразить предстоящее нападение эскимосов.

Западным ветром умиак внесло в Амерагдла-фиорд к ферме в Киларсарфике. Эскимосы, спрятавшиеся в лодке, видели, как норманны входили в дом и выходили из него. Один из норманнов крикнул так громко, что на воде его можно было услышать: «Это не лодка, а просто льдина». Тогда все норманны вернулись в дом.

Эскимосы высадились на берег, крадучись подползли к дому, сложили кучи топлива вокруг дома и в сенях и затем подожгли его. Часть норманнов сгорела, другие пали, сраженные стрелами. Один из них, по имени Большой Олав, как раз в это время случайно возвратился с охоты на тюленей (только он один осмеливался ежедневно ходить на охоту). Его тоже убили.

Предводитель норманнов, которого эскимосы звали Унгертоком, взяв своего маленького сына на руки, выпрыгнул из окна и убежал. Он погиб последним из жителей Восточного поселения.

Спасся бегством только один человек, слуга. Он добрался до лодки с небольшими парусами. Его преследователи, достигнув берега, услышали, как он крикнул: «Когда утром в Большом Амералике подует тихий ветерок, здесь задует восточный ветер». И восточный ветер задул. Он уносил его из фиорда, и люди услышали, как беглец с грустью воскликнул: «О, вы, прекрасные лесистые склоны!».

X

Благочестие

Чистота

Но это было столетия тому назад. В Гренландии надо всем господствует окружающая природа. В редкие поселения по узкому ободку берега, в мысли, настроения, в жизнь их обитателей проникло что-то от вечного покоя этой дикой страны. Это неизбежно. Человек здесь не столько самостоятельная сущность, сколько следствие — он только производное от далеко не субъективного мира, синтез того, что он называет стихиями. Самый дух человека — сублимированная космическая энергия, которой он поклоняется, называя ее богом. Все способности человека чувствовать, воспринимать и познавать служат только для того, чтобы связать его теснее со всем существующим. Бог — отец, человечество — его потомство. Так действующие вокруг стихии, их вид, ощущения, звучание становятся для человека образцом в поведении. Солнечный свет и бури, покой и смятение, гром и молния, тихие промежутки — все это формулы его слабых подражательных настроений и их выражения. Но в пустынной дикой местности неизбежно господствует покой. Наблюдая тихую, лишенную событий жизнь обитателей этого края, их упорядоченное беззаконие, очаровательное изящество, их манеры держаться, их взгляды и улыбки, порождаемые и взращиваемые этим покоем, мы можем поистине «плакать о том, во что человек превратил человека», и считать условия скученного существования, именуемые цивилизацией, не благоприятствующими красоте, а враждебными ей.

Более двухсот лет тому назад в Гренландию прибыл воинствующий христианин Ганс Эгеде[29] и принес этому языческому народу евангельский закон.

И пустынная Гренландия, и языческий народ этой пустынной страны протянули руки и тихонько накрыли своим покоем Эгеде и всех, кто последовал за ним в эти места. Так обитатели Гренландии узнали кое-что о достоинствах аккуратности, прилежания и бережливости, а христиане здесь стали более богобоязненными, порядочными, спокойными, достойными и честными, чем в любой другой христианской общине, какую мне пришлось видеть на земле. Христос тоже, если не ошибаюсь, пребывал в пустыне.

XI

Вершины и горизонты