Курская дуга

На всех ярусах вдоль линии фронта загремела воздушная битва. Самолеты набирали высоту, пикировали, проносились над землей и уходили в глубину неба. Под плоскостями вспыхивали ярко-оранжевые звезды. Они разгорались с яростной силой. Пламя охватывало самолет, и он с воем входил в штопор, тянул к земле черную полосу дыма.

Под прикрытием истребителей двести пикировщиков появилось над грядой укрепленных высоток. Забухали зенитки. Юнкерсы входили в крутое пике. Раскаты бомбежки пронеслись по высоткам. Густой дым окутал землю. В блиндажах и землянках стало темно, как ночью.

Горели юнкерсы. Врезались в холмы тяжелые хейнкели. Асы Геринга покидали дымящиеся кабины мессершмиттов, хватались за вытяжное кольцо парашюта.

Вспыхивал краснозвездный «ястребок» и, объятый пламенем, падал в хлеба. А подоспевшие яки еще стремительней атаковали фашистских пикировщиков.

Ветер прогнал черно-бурые дымы за гребень высотки. Павел Филиппович увидел вдали танки, они двигались и, казалось, выдували из длинных соломинок-пушек багровые пузыри. Пузыри лопались, и по ветру летели дымки.

«Вот и Ольховатское направление…» — подумал комкор. Танки выползли из рощ, из лощин. «Волновая атака». Курбатов вызвал авиацию и поговорил по телефону с артиллерийскими командирами.

Танки приближались. Впереди двигались «тигры» с десантами автоматчиков. Павел Филиппович узнал тяжелые танки по длинноствольным пушкам. К «тиграм» старались прижаться бронетранспортеры с пехотой. На флангах ползли зелено-коричневые неуклюжие самоходные орудия — «фердинанды».

В трехстах метрах от первой волны катилась вторая — средние танки, а за ними быстрым шагом шли штурмовые пехотные батальоны.

И снова интервал в триста-четыреста метров и третья волна — средние, легкие танки и густые колонны пехоты.

Курбатов следил за боевыми порядками бронированной армады. Заостренным карандашом делал пометки в блокноте. Он разгадал тактику гитлеровцев. Авиация расчищала дорогу танкам. Первая волна «тигров» и «пантер» должна была подавить батареи прямой наводки, прорвать передний край. Вторая и третья — развить успех.

Отбомбились «ильюшины» и «петляковы». И артиллерия всех калибров, «катюши», минометные батареи открыли ураганный огонь. Курбатов приказал выдвинуть из глубины обороны зенитные орудия. С запасных позиций зенитки ударили по танкам.

— Остановить, во что бы то ни стало остановить! Есть костры… Горит фашистская броня! — наблюдая за шквалом артиллерийского огня, про себя говорил комкор.

Тяжелые танки прорывались сквозь заградительный огонь. Павел Филиппович насчитал двадцать костров. Из люков подбитых машин выскакивали в черных майках гитлеровские танкисты, и сейчас же вспыхивало пламя, похожее на шаровую молнию. Башня, словно каска великана, летела в густую рожь.

Горели хлеба, ветряные мельницы, деревни. Ветер раздувал пламя. Оно приближалось к лесистым оврагам. Опаленные взрывами, дымились клены, и на дубах желтели завитками сухие листья.

«Тигры» стреляли с ходу. Но иногда они останавливались, выискивали противотанковые пушки и после короткого огневого налета снова ползли к высоткам.

Когда до переднего края осталось не больше четырехсот метров, тяжелые танки выдвинулись вперед, пошли со всей скоростью.

С «тиграми» вступили в бой замаскированные пушки прямой наводки. Разгорались новые костры.

«Батарейцы, поддать огня! Удар, еще удар!» Курбатов видел, как быстро работали орудийные расчеты. Взмах руки — огонь и огонь. Комкору казалось, что он даже слышит возгласы:

— По Гитлеру!

И вздрагивали пушки.

Но нелегко остановить пятьсот танков.

С пробитыми броневыми башнями, с разорванными гусеницами в хлебах ярко пылали десятки танков. А три стальных волны катились вперед и вперед.

У проволочного заграждения «тигры» наскочили на минное поле. Под гусеницами вспыхнуло пламя. Танки с длинноствольными пушками остановились, попятились. И подставляя снарядам лобовую броню, медленно поползли назад.

Артиллеристы с закрытых позиций усилили огонь. Тяжелые молоты батарей ударили по броневым башням. Отхлынула вторая, а потом и третья стальная волна.

Подбитые танки яростно отстреливались. Гитлеровские десантники поспешно окапывались у проволочного заграждения. Одетые в зелено-коричневые маскхалаты, они, словно лягушки, прыгали в воронки, ползли по обугленной земле, укрывались за буграми.

Вскоре из лощин и перелесков снова вышли «тигры». Но их остановила стена заградительного огня. Генерал-полковник Модель оставил в укрытии легкие и средние танки. Он повторил атаку первой тяжелой волны. Но атака захлебнулась. Тогда Модель перестроил танковую армаду, она приняла боевой порядок — «широкий клин».

«Клин клином вышибают! — думал Курбатов, следя за наступлением гитлеровцев. — Ударим артиллерийским кулаком!»

Тихон Селиверстов наблюдал за танками из окопа. Слева, в лощине, вели беглый огонь минометные батареи. На траве, словно бублики, желтели мешочки с порохом — дополнительные заряды. Стволы минометов все время поднимались кверху — враг приближался..