Курская дуга

— Фить, фить, фить, — пули впились в землю. Тихон пригнулся, потом снова выглянул из окопа. Он никогда не думал, что танки могут так долго гореть. Они дымились, словно заводские трубы. По ветру летела копоть и черной паутиной оседала на лицах бойцов. Дымом заволокло все поле. Всюду сверкали багровые костры. Горячие воздушные волны катились через окопы.

Когда началась танковая атака, Тихон так громко крикнул: «Тигры!» — что на него оглянулись в окопе все гвардейцы.

«Вы думаете, я испугался? Просто так, вырвалось, больно много их…» — хотел сказать он.

Но тут загремели батареи.

Тихон приготовил противотанковые гранаты, достал из ниши бутылки с горючей жидкостью. Вначале ему показалось, что никакая сила не остановит танки, они вклинятся в оборону и начнут утюжить окопы. Но танки приблизились к переднему краю и уползли назад.

У Тихона даже мелькнула мысль: «Потеряли штук сорок, может быть, на том и точка?»

Неожиданно из-за бугра выползла танкетка и скрылась в черных клубах дыма. Тихон удивился: «Фашист с «тигра» на мышь пересел…»

Танкетку заметил и Телушкин. Когда она показалась снова, он дал пулеметную очередь. Танкетка остановилась, и сейчас же раздался сильный взрыв.

Селиверстов и Телушкин едва успели укрыться в окопе. Взрывная волна сорвала и унесла пилотки.

Тихон выглянул из окопа. То, что он увидел, заставило насторожиться. Сильней забилось сердце. Тихон почувствовал, что опасность приблизилась, подошла вплотную к его окопу. Минное поле было подорвано танкеткой-торпедой. В проволочных заграждениях виднелись широкие проходы.

В густой высокой траве Селиверстов увидел вторую танкетку. Она медленно приближалась к дзоту. Гарнизон дзота, очевидно, не замечал ее. Телушкин навел пулемет, но очереди не дал. Тихон понял: слишком близко подошла к ним танкетка-торпеда, и от взрыва несдобровать. Танкетка повернула направо, потом налево, и Селиверстов увидел, что за ней тянется провод.

«Двум смертям не бывать, одной не миновать», — сказал сам себе Тихон и, обнажив кинжал, выскочил из окопа. Он скрылся в траве и стремительно пополз к маленькой танкетке. Сейчас она шла прямо на него. Тихон невольно попятился. Секунда колебания, и вот он снова ползет вперед.

С шорохом пролетали мины. То справа, то слева вырастали черные кусты дыма. Тихон не обращал внимания на взрывы. Он видел перед собой только танкетку. Вращались ведущие колеса и штампованные гусеницы…

Тихон подполз к проводу. «Успею ли?» — эта мысль не выходила из головы. Чтоб быстрей справиться, он стал на колени. Гибкая красноватая жилка провода врезалась в пальцы. Селиверстов не чувствовал боли. Он работал кинжалом, как пилой. Кинжал по самую рукоятку вошел в землю. «Перерезал!» И Тихон осмотрелся.

Танкетка-торпеда спустилась с бугорка. Селиверстов прильнул к земле. Он ждал взрыва. Но маленькая гусеничная машина остановилась. «В длину, пожалуй, метра полтора будет», — подумал Тихон и оглянулся. Из дымовой завесы выходили танки. Он хотел вскочить и бежать к окопам, но усилием воли подавил это желание и, закусив губу, пополз.

Тихону казалось, что гитлеровские танкисты видят его и вот-вот прошьют пулеметной очередью. Но дым застилал смотровые щели, и никто из танкистов не мог заметить ползущего в траве солдата.

Тихон не спустился, а нырнул в окоп. Его подхватил Иван, он смотрел на брата восторженными глазами.

— Цел?!

Тихон кивнул. Ему некогда было даже отдышаться. Приготовленные им гранаты расхватали гвардейцы. И он полез в нишу, достал запасные.

Телушкин строчил из пулемета по смотровым щелям. Гитлеровская пехота поднялась, пошла за танками. Гвардейцы встретили ее кинжальным огнем, и она сейчас же отхлынула, залегла.

Подавая брату коробки с пулеметными лентами, Тихон наблюдал за танками. Он уже отчетливо видел на «тиграх» черные с белой окантовкой кресты. Ревели моторы, лязгали гусеницы. Ветер доносил сладковато удушливый запах бензина. Танки продвигались.

«Подергивают стволами орудий, как тараканы усиками», — сжимая гранату, думал Тихон. Он заметил, как резко опустились стволы, и пригнулся.

Недалеко от бруствера в землю ударил гром. Словно тяжелый колокол, глухо загудел глубокий окоп. Когда же задрожала земля, Тихон вскочил. Танк шел на окоп. Селиверстов бросил дымовую гранату. Черный ручей забурлил у самых гусениц.

«Тигр» свернул вправо, подставил борт, потом корму.

Эх, не добросить!

И вдруг на правом фланге с двумя зажигательными бутылками выскочил из окопа проворный солдат. Он размахнулся. Бутылка попала в заднюю стенку башни. Он бросил вторую. Она разбилась о жалюзи. «Тигр» вспыхнул.

Не успел смельчак укрыться в окопе, как Тихону показалось, что откуда-то из-за горящего танка ударила струя белесого пара. На земле засверкали длинные полосы огня.

— Огнеметы! Надевай шинель, бери плащ-палатку, — крикнул Телушкин.

Тихон накинул плащ-палатку. Чтобы дальше бросить связку гранат, он уперся ногой в противоположную стенку окопа. Танк с огнеметной установкой приблизился к окопу смельчака. Тихон видел, как охваченный пламенем солдат бросился со связкой гранат под танк.