Кувейт. Мозаика времен

Жители Кувейта — приветливы и гостеприимны. Во дворце шейха, где, по словам Н. Богоявленского, его поселили, каждый день два рослых, атлетически сложенных галласа (раба-африканца) подавали ему обильный обед. Пища, что они приносили, едва помещалась на двух больших подносах. Состояла она из громадного блюда с вареным рисом, которым «можно было бы накормить с десяток проголодавшихся людей», жареной рыбы, вареной баранины и похлебки.

О шейхе Мубараке, с которым он встречался и беседовал, Н. Богоявленский говорит, что эмир Кувейта показался ему человеком мудрым, этаким «замечательным восточным дипломатом»[805].

В городе Эль-Кувейте, когда там находился Н. Богоявленский, насчитывалось 3000 домов, 500 магазинчиков, 3 караван-сарая, 3 школы и множество складов. В жемчужном промысле участвовало 500 парусников. Океанский флот шейхства располагал около 40 большегрузными судами, совершавшими торговые экспедиции в Индию и к побережью Африки. Заметное место в деловой жизни Кувейта тех лет занимало судостроение, дававшее работу 300 плотникам[806].

Дворец-форт правителя в любом из княжеств Аравии являлся «местом центральной власти», а шатер на бедуинском становище с копьем у входа и со страусовыми перьями на нем — «домом власти» племени. Всякая попытка «изъятия власти», как тогда выражались, в каком бы ни было из уделов, сопровождалась обязательным захватом дворца правителя. Не раз использовали это в своих целях и сами англичане во времена их колониального господства в зоне Персидского залива. Так, будучи недовольными поведением того или иного правителя, отказывавшегося, к примеру, платить огромные репарации за ущерб, нанесенный пиратами британским судам у берегов его земель, англичане угрожали бомбардировать дворцовый комплекс (располагался он, как правило, у моря). Случись, шейх не шел на попятную, тогда дворец-форт правителя, знак-символ верховной власти княжества, разрушали из орудий палубной артиллерии. Такими действиями англичане «марали» его авторитет среди кочевых племен. Показывали неспособность правителя защитить «дом власти», а значит — и отдавшиеся под его защиту кочевые племена[807].

До 1948 г. никакой пожарной службы в городе не существовало и в помине. Рассказывают, что когда в том году случился крупный пожар на судоверфи, располагавшейся рядом с дворцом правителя, то тушили его, как говорится, всем миром. Привлекли к «схватке с огнем» и пожарную команду, принадлежавшую Кувейтской нефтяной компании. Именно после этого инцидента и впечатляющей работы пожарников нефтяной компании власти Кувейта учредили первый в стране пожарно-сторожевой пост.

Достойно защищать свои владения шейх племени и правитель удела могли только при наличии у них достаточного количества воинов. Чем большей силой, «копий и мечей», располагал правитель того или иного княжества или шейх того или иного племени, тем большую территорию он мог контролировать. В зависимости от того, какой была военная сила племени или шейхства границы их территорий раздвигались или сужались.

По обычаю аравийской пустыни, слабые племена становились под эгиду сильных, принимали их сюзеренитет. Взамен этого платили дань тем, кто брал их под свое покровительство (деньгами, финиками, верблюдами, лошадьми и домашним скотом), либо обязались выставлять, когда потребуется, согласованное с заступником число воинов[808]. Племя, попадавшее под защиту, делалось частью племени-защитника, его боевой дружиной.

Регулярных войск, как таковых, в аравийских княжествах в прошлом не существовало. У каждого из правителей имелись, по словам арабских историков, «незначительные» личные гвардии, состоявшие из наемников-бедуинов, опытных и профессиональных в военном деле. В землях Верхней Аравии их называли словом «фидавиййа», а в Нижней Аравии — «мутарзиййа», что значит «жертвующие собой»[809].

В 1905 г. личная гвардия эмира Кувейта, то есть «регулярные военные силы» шейхства, насчитывали, по данным Дж. Лоримера, 100 чел. (Бахрейна, для сравнения, — 200, Омана — 1050, Ра’с-эль-Хаймы — 70, Шарджи — 20)[810].