Кувейт. Мозаика времен

Город простирался вдоль побережья на расстояние в 4 мили, и в центральной его части уходил мили на две в глубину. На окраине располагались два мусульманских кладбища и одно христианское.

Врач Американской протестантской миссии, доктор Мери, прибывшая на работу в Кувейт в 1934 г., рассказывала, что дома кувейтцов тех лет походили издали на большие, вылепленные из глины корабли. Внешнюю часть этих домов, одноэтажных, одноцветных и в большинстве своем абсолютно одинаковых на вид, составляли лишенные окон высокие стены. Между рядами плотно прижавшихся друг к другу домов пролегали узкие улочки (сикки), по которым передвигались горожане с осликами, гружеными мехами с водой, хворостом и т. д.[815].

Дома богатых кувейтцов находились в прибрежной полосе бухты. Самыми большими из них владели, по словам Вайолет Диксон, торговец лошадьми Йусуф ал-Бадр, один из друзей и советников шейха Сабаха II, семейства ал-Хамад и ал-Ганим, а также несколько прославленных капитанов, ‘Абд ал-Карим ал-Наджди, к примеру[816].

Жилища знатных и богатых горожан отличались не только их величиной, мощными оградными стенами с двумя деревянными резными воротами, но и наличием в них нескольких дворов. В доме ал-Бадра, к слову, их было пять: гостевой и женский, кухонный и скотный, и так называемый деловой, где Йусуф ал-Бадр встречался с клиентами и партнерами, и заключал торговые сделки.

До 1950-х годов дома в Кувейте строили в основном одноэтажные, редко — двухэтажные, с плоскими крышами и высокими парапетами. Второй этаж состоял, как правило, из одной комнаты — гостевой, где проходили маджалисы, мужские встречи-посиделки. Входные двери в жилища, которые называли «лицами домов», заказывали у местных мастеров-резчиков или привозили из Индии, вместе с тиковым деревом для парапетов и мангровыми бревнами для потолочных перекрытий. Ковры доставляли из Персии.

На фоне одноликих, глиняных жилищ горожан бросались в глаза чайные и кофейные дома, возведенные из кораллов. Самые популярные из них находились на набережной бухты и на рынке, в центре города. В первых из них собирались по вечерам моряки, а в тех, что на рынке — торговцы, дабы поговорить за чашечкой кофе с наргиле о делах житейских.

В каждом доме, вспоминала Вайолет Диксон, держали в те годы одну-две овцы. По утрам пастухи собирали их и выгоняли на выпас, за стены города. Возвращались перед заходом солнца. У многих кувейтцов имелись лошади. Правитель Кувейта владел 50 кобылицами чистой арабской породы с богатой родословной.

Прибыв в Кувейт, пишет Вайолет Диксон, они с мужем прихватили с собой много непортящихся продуктов. Воду приобретали у разносчиков воды, и сливали в специальную цистерну, установленную в тенистой части двора английского политического агентства. Четыре галлона стоили 1,5 аннаса. На одном ослике перевозили по три кожуха с водой.

В 1929 г. в Эль-Кувейте, по словам Вайолет Диксон, насчитывалось 3–4 автомобиля, не больше. Торговцы передвигались по городу на белых осликах, с большими зонтами, раскрытыми над головами, что выделяло их среди остальных горожан.

Девять из сорока суннитских мечетей были соборными (джамиа’). По пятницам, то есть по выходным дням, в них собиралась на проповедь вся умма (община) того или иного квартала или района города. Большой популярностью у горожан пользовалась главная мечеть — Масджид-эль-Сук (располагалась на рыночной площади)[817].

Центром жизни города являлся рынок, лежавший напротив ворот старого форта. Вплотную к главной площади рынка, где устраивали праздничные гуляния, примыкали так называемые женские ряды, где кувейтки приобретали у торговок женские одежды, кухонные аксессуары и прочие принадлежности для дома. Рынок представлял собой лабиринт крытых улиц с лавками, специализировавшимися на торговле теми или иными товарами. Если на рынке появлялся автомобиль, его тут же окружала толпа любопытных. Поглазеть на «плюющего дымом стального коня» сбегались и горожане, и бедуины.

Товары на рынке торговцы спокойно давали в кредит. «Письмо и цифирь» среди владельцев лавок знали немногие. Но вот на память никто не жаловался. Что кому отпускали и на какую сумму, могли сказать сразу[818].

На центральной улице рынка, связывавшей его с таможней, располагались конторы торговцев-оптовиков и мастерские золотых и серебряных дел мастеров, где изготавливали женские ювелирные украшения. Особым спросом у бедуинок и у горожанок пользовались браслеты, ручные и ножные, и ожерелья, сделанные из старинных серебряных монет, чаще всего — из талеров Марии Терезии.

Товары, прибывавшие морем, разгружали на пристани. И уже оттуда, с «таможенного двора», доставляли на рынок, в лавки. Монополию на перевозку грузов держали в руках переселенцы-персы.

Время от времени на рынок являлись бедуины — за кофе, рисом, керосином и прочими товарами. Проходили в город через ворота Наиф и Джахра.