Квадратное время

Разумеется, просто так меня не отпустили – Ольга Александровна настойчиво намекала не забывать и приходить в гости.

– Сделайте одолжение, сударь, если не сегодня или завтра, то пренепременнейше на следующей неделе, в четверг – у нас будут дети и баронесса Майдель из общества «Друзья русских скаутов». Дамы напекут сладких булочек, ватрушек и тортов, все будут петь и музицировать… А еще мы все очень надеемся на рассказ о ваших приключениях, вне сомнений, он станет украшением вечера.

Пришлось соглашаться и уверять во всяческом почтении, мимикой и жестами выражать ликование как крайнюю степень радости по поводу скорой встречи с близкими по духу и разуму господами. Себя же успокаивать старой поговоркой «Обещать – не значит жениться!». Вот смеху-то будет, если матерый скаут в моем лице окажется совершенно не в курсе детской символики, ритуалов или того хуже – найдется общий знакомый с далеких и болотистых берегов реки Исеть.

Тем не менее в суете клубной благоглупости нашлось светлое пятно.

Уже в дверях гостеприимная бабуля-метрдотель на прощание шепнула:

– Милок, ты поищи в порту «Артель русских грузчиков»… Пастернак – это фамилия трудового агента, не ошибешься.

«Овощ или писатель?» – хотел пошутить я, но сдержался. Дай Бог ей долгих лет!

Перевести дух после обеденного стресса не удалось. Не успел я спуститься на улицу и дойти до угла, как меня догнал Виктор Александрович.

– Могу ли я попросить вас об одолжении? – начал он с места в карьер.

– Разумеется! – Надеюсь, что моя улыбка в тот момент не сильно походила на оскал.

– Понимаете ли… Моя фамилия – Ларионов. Капитан Ларионов{220}, юнкером пошел в Ледяной поход Добровольческой армии Лавра Георгиевича. Из Финляндии меня официально выслали в прошлом году, так что я в Хельсинки… хм… можно сказать, что на нелегальном положении.

– Очень приятно.

Он уставился на меня, как фанат WoT на почитателя Ingress.

К счастью, немая сцена обошлась без кинематографической экспрессии – господин капитан лишь ударил себя по лбу кончиками пальцев.

– Ах, простите, вы же наверняка не в курсе!

– Скорее всего, – честно признался я.

– Понятно, конечно, понятно, большевики постарались все скрыть!

– Они это умеют хорошо!

– Так вот, – с отчетливо ощутимой ноткой самодовольства зачастил Виктор Александрович, – как раз за обедом я упомянул Бориса Коверду, который застрелил большевистского шакала Войкова. Но Провидению было угодно распорядиться так, что именно в этот же самый день, седьмого июня, я с парой помощников пробрался в Петербург и закидал бомбами системы Новицкого{221} партийное собрание!{222} Кучу партийных сволочей мы переранили, а верно, и убили кого-нибудь.

– Мм… Что-то было такое, да! В газетах писали про взрывы, некоторые сокамерники опасались ужесточения приговоров. Вроде как все остались живы, но ничего конкретного, тем более фамилий, – вспомнил я, попутно пытаясь понять логику фактического признания в терроризме.

К счастью, господин Ларионов, отбросив хваленую дворянскую сдержанность, сумел быстро завершить свою мысль:

– Вот прямо сию минуту мне пришла в голову потрясающая идея, никак не могу вытерпеть и дня, чтобы не обсудить ее с учетом вашего опыта… Что, если с группой хороших бойцов добраться до советского концлагеря, перебить охрану и увести сотню, а то и больше, наших друзей и соратников? Прошу… нет, даже умоляю!.. поскорее расскажите мне все подробности своей истории!

Пазл в моей голове наконец-то собрался, и я едва не крикнул радостно «Ур-а-а-а!».

Наконец-то передо мной тот человек, который сможет относительно безопасно провести меня на чердак к тайнику с телефоном и даже вывести обратно. Более того, он сам – или стоящие за ним серьезные господа белоэмигранты – вполне способен реализовать заложенный в смартфоне потенциал знаний о будущем!

Только далеко не радужные воспоминания о «клубном» обеде позволили хотя бы отчасти сдержать первый порыв.

– С преогромным удовольствием! – ответил я. – А то кроме финских следователей меня и слушать никто не хотел!

Следующие несколько часов мы неспешно прогуливались. По расхлестанной бесконечной стройкой брусчатке набережной, мимо убогих, забитых галантереей лавчонок времен Густава Васа{223}, вдоль фешенебельных витрин, промеж полушарий зонтиков летних кафешек, гордящихся видом на чуть виднеющийся вдали Свеаборг, по затейливой дорожке в зелени Брунспарка, а потом по грязному, покрытому пятнами выжженной травы песку пляжа, ближе к купальщикам в панамах с цветочками и странных платьях. Затем разворачивались обратно, к суете и вони торгового порта, рядам плотно припаркованных мотопарусных шаланд – кораблями называть подобные каботажные недомерки не мог даже профан в морском деле типа меня…

Разумеется, я скрыл все, что хоть как-то касалось будущего. Но в остальном повествование от момента ареста до встречи с финскими пограничниками вышло исключительно подробным.