Квантовая теория недопоцелуев

– Мрачноватая тема для первого свидания. – Лео вздыхает. – Когда я был маленьким, то жил только с мамой, и у меня были проблемы. Потом я попал в приют. И только в средней школе меня усыновила приемная мама Кейт и у меня в жизни все стало как-то стабильнее. Много лет я особо не получал подарков.

– Ты долго учился у «Рыцарей»?

– С девятого класса. Тогда было нормально. В старшие классы пришло много новеньких. Переводиться сюда было сложнее.

– А зачем перевелся? – спрашиваю я.

– Тут больше курсов – и программа стипендиата: если выпускаешься из Ньютона, можешь и учиться в университете, и жить там бесплатно в качестве завхоза.

Я киваю. Так поступает Эван.

Приходит официантка с подносом и ставит передо мной огромную кружку горячего шоколада. На изящной шапке взбитых сливок красуются крохотные завитки шоколадной стружки.

– Ух ты!

Я достаю ложку из салфетки и зачерпываю взбитые сливки, закрывая глаза, чтобы сосредоточиться на вкусе.

Сперва во рту тают сливки, лишь слегка подслащенные, а потом я чувствую нотки тертого шоколада. Потрясающе. Я открываю глаза, чтобы сказать Лео, что это мой новый любимый ресторан. Он наблюдает за мной, занеся вилку над тарелкой, таким взглядом, что меня бросает в жар.

Я опускаю взгляд на стол.

– Я так понимаю, тебе все это в новинку, – говорит Лео.

– Можно сказать и так. – Потом до меня доходит тревожная мысль. – Погоди. Ты так говоришь, потому что я плохо целуюсь?

– Нет. Ты потрясающе целуешься. Но разве тебя не волновало, что я это делаю при такой толпе? Мне показалось, ты слегка в шоке.

– Не совсем могу разобраться в своих чувствах по поводу зрителей, – честно говорю я, надеясь, что не раню его чувства. – Это потому, что ты пытался писать у меня на лбу?

Лео пораженно смотрит на меня.

– Чего-чего?

Я объясняю, что Калеб говорил про надпись на лбу.

– Нелепость какая.

– Я тоже так подумала.

– Я бы не пачкал тебе лицо. Разве что тыльную сторону ладони.

Я хихикаю.

Лео изучает меня.

– Мне сложно сопоставить этот смех с мемом про Эви – Ледяную королеву.

– А есть такой мем?

– Вполне может быть. Ходит много историй про любовные фиаско, связанные с Эви Бэкхем.

– Дэниел Чао, – мрачно отзываюсь я. Когда мы были в десятом классе, Дэниел просил меня пойти с ним на весенние танцы. Снова и снова. Мой последний отказ был довольно громким. И публичным. Людям нравится рассказывать эту историю.

– Это было жестоко, Эвелин Джейн. Я даже забеспокоился из-за сегодняшнего вечера.

– Не нужно было.

– Нет, – говорит он. – Наверное.

Мы идем домой по кампусу, он берет меня за руку и обхватывает мои пальцы своими – а не сплетает, как делает Калеб. Это иначе, но мне нравится.

Вечер ясный и холодный, но приятный, а вот в кампусе почему-то тихо.

В поисках темы для разговора я вспоминаю утренний урок физики и спрашиваю:

– Ты правда считаешь, что это все может быть симуляцией?

– Нет. Я так сказал, чтобы тебя побесить.

– У тебя получилось. Бустрём ведь даже не физик. Какой-то философ, который считает себя умным. А что параллельные вселенные?

Про них нам надо читать на завтра.

– Возможно. Когда математика тебя куда-то ведет, за ней нужно следовать, пусть это и кажется неправдоподобным.

– Но думать об этом – странно. Мне не кажется, что я одна из миллионов Эви.

– Вряд ли это серьезный аргумент. Разве ты чувствуешь, что вращаешься вокруг Солнца со скоростью в тысячи километров в час?

Я поднимаю взгляд на него.

– Только когда я с тобой.

– Мило.

Мы переходим дорогу между кампусом и территорией Ньютона, обходим корпус сзади через сад со скульптурами.

На лестнице, ведущей к задней двери, Лео останавливается на ступеньку ниже меня и снова берет меня за руки.

– Ты до странности отвлекаешь.

– До странности? – переспрашиваю я. Мне не нравится это определение.

– Ну, не то чтобы ты пыталась привлечь мое внимание. В отличие от других.

Я сужаю глаза. Когда я стала наблюдать за Лео, то заметила, что некоторые девушки часто касаются его предплечья или ерошат ему волосы.

– Я думала об этом, но, похоже, их стратегия не дает желаемых результатов.

– Честное слово, с твоей стороны такая стратегия была бы весьма эффективной, – говорит он. – Я и понятия не имел, интересен ли я тебе. Так что если бы ты уронила карандаш или захлопала ресницами, я был бы больше уверен в себе.

Я хлопаю ресницами. Он усмехается и целует меня.

КАЛЕБ

Я могу думать только о том, что у нее был первый поцелуй, и не со мной.

Я валяюсь на полу, закинув руки за голову, и стараюсь выглядеть беззаботно. Настроение скорее распластаться лицом вниз, но рекреацию трясет от разговоров про Эви и Лео, и завтра всем нам будет проще, если сегодня вечером я не буду выглядеть разбитым. Бекс старается как может, чтобы мне помочь, но ей не убрать всю эту публику.

В Ньютоне сложно найти место, где можно побыть одному. Если точнее, совсем одному побыть просто: у нас одиночные комнаты. Но строгие меры безопасности и постоянное наблюдение мешают побыть наедине с кем-то. Эту проблему мы с Сарой-Кейт не смогли решить прошлой весной. А мы очень старались.