Квантовая теория недопоцелуев

Я смотрю на него, и он улыбается.

– Верно подмечено.

* * *

У Лео после обеда футбол, так что мне несложно удрать к Аните – без лжи и объяснений, которые я не хочу давать.

Она начинает с вопроса, были ли у меня припадки на этой неделе, и я рассказываю, как застыла на уроке Эбби.

– Но я поделала дыхательные упражнения, а потом ответила на ее вопрос. Все нормально получилось.

– А что происходило, пока ты успокаивалась?

– Меня прикрыл Калеб.

Анита кивает, как будто ожидала такой ответ.

– А что бы ты делала, если бы его там не было?

– Наверное, ждала бы. От моего минутного молчания ничего страшного не случилось бы.

Анита не отвечает, но откидывается на спинку кресла, и мне кажется, что она довольна.

И до конца сеанса я рассказываю про Лео, чувствуя себя обычной девочкой-подростком, которая впервые поцеловалась и пошла на свидание. Получи, комплекс психиатрии.

По дороге домой я получаю сообщение от Бекс: она спрашивает, хочу ли я устроить вечернее чаепитие. Я пишу, что зайду в магазин и приду к ней в комнату.

В первый год меня иногда накрывало, потому что вокруг все время были люди, и я порой пряталась в комнате, чтобы поесть. Бекс превратила эту привычку в событие – она стала приходить ко мне с китайским чайным набором и свечами. Теперь мне уютно в Ньютоне, но мы с ней иногда проводим такие вечера, когда хотим поболтать наедине.

На вечернем чаепитии едят только руками, так что я покупаю сыр и крекеры, стаканчики с хумусом и арахисовой пастой, сельдерей, клубнику и мини-капкейки.

В комнате Бекс странное смешение стилей: розовое постельное белье с цветочным узором, вдохновляющие цитаты и плакаты с работами сюрреалистов. Я никогда не устану смотреть на огромный полноцветный график прогнозируемого повышения температуры Земли. Желтая линия обозначает момент, когда запасы пищи оскудеют, а красная – когда жизнь на планете станет невыносимой. У меня был бы нервный срыв, если бы я каждое утро первым делом видела подобное, но Бекс утверждает, что график помогает ей сосредоточиться.

Бекс расстилает на полу покрывало для пикников, выставляет чайник и блюдца и включает классическую музыку. Я организую закуски, и мы поудобнее устраиваемся рядом и начинаем есть.

Внезапно Бекс спрашивает:

– Ты подаешься куда-нибудь кроме Чикагского университета?

Я с удивлением смотрю на нее.

– С чего бы? Думаешь, я не пройду?

– Конечно пройдешь. Но ты не хочешь даже рассматривать другие варианты?

– Не хочу. Мне нравится их программа по теоретической физике. Кампус как раз нужного размера. И я могу потерпеть тех, кто туда поступает. Я не могу учиться там, где разрисовывают лица, – с содроганием говорю я. Калеб думает про Мэдисон, но как-то раз мы ходили туда на футбол, и меня это до полусмерти напугало. – И потом, туда же поступишь и ты. Верно?

На мгновение меня охватывает паника, но я прогоняю ее правильным дыханием.

– Конечно, – отвечает Бекс. – Хотя и сомневаюсь в выборе профиля. Там офигенная программа по климатологии.

– А потом ты можешь поступить на медицинский?

– Могу, – медленно говорит она. – Если захочу.

Я изучаю ее лицо.

– Но не хочешь?

– Эви, кажется, я выбрала медицину, чтобы порадовать родителей.

Я отлично ее понимаю.

– Вот поэтому я так долго принимала таблетки от тревожности. Чтобы мама была рада. Но мне нужно было сделать правильный выбор для себя. Анита помогла мне это увидеть.

– Не хочу их разочаровать, – говорит Бекс. – Или заставить думать, что якшаюсь с врагом. Они уже тревожатся, потому что я здесь.

– Это страшно, – говорю я, думая о маме. – Но иногда надо быть храброй.

Этот совет гораздо проще дать, чем ему последовать.

* * *

Уйдя от Бекс, я поднимаюсь в компьютерную лабораторию посмотреть, не может ли Лео устроить перерыв. Он так сосредоточен на своем занятии, что не замечает меня, пока я не оказываюсь рядом. Когда он наконец поднимает взгляд, говорю:

– Я подумывала прогуляться. Хочешь со мной?

– Я бы с радостью, но лучше останусь. Мы все еще отстаем, и это во многом моя вина.

– Почему? Это профиль Калеба. Разве не он должен тут блистать?

– Помнишь «гидру»?

Я киваю.

– Но почему это твоя вина?

– Потому что он специально вписал ее в нашу работу меньше чем за неделю до срока сдачи, – ядовито отвечает Калеб, подойдя ко мне сзади. – Так что полюбуйся: он запустил в браузер тысячу багов. Плохо соображает, когда ты рядом.

Лео кривится в ответ.

– Я так и не спросил: как ты догадался?

– Условия Йоды. С тем же успехом мог бы написать свое имя. – Ловя мой пустой взгляд, Калеб поясняет: – Твой парень пишет код наоборот.

Я слегка вздрагиваю при слове «парень». Так вот кто теперь Лео? После одного свидания и пары поцелуев? Я-то думала, что сначала будет разговор.

Лео открывает рот, чтобы ответить, но Калеб его перебивает:

– И не смей говорить, что так проще избавиться от багов, или, клянусь, я взорвусь. – Он поворачивается ко мне. – И ты. Тебе лучше уйти, пока он не решил провести магнитом по нашему жесткому диску, чтобы тебя впечатлить.

– Не понимаю, какое отношение все это имеет ко мне, – говорю я, слегка встревоженная яростью Калеба. Это на него не похоже.