Квартира

Фролов глядел на Сережу, и что-то горькое и склизкое, что мучило его последние дни, медленно отступало. Он не то чтобы освободился — свобода была иллюзорна, — но получил временную передышку от кошмара. Сережа тем временем переключился на рассказ о Катьке и Марьяне, расхвалил Катькины кулинарные таланты, потом стал ложкой раскладывать картофельное пюре по кружочкам теста.

— Честное слово, Вовка, мне жутко не нравится, как ты выглядишь. Не обижайся, ладно? Может, к врачу сходишь? У меня есть один знакомый, тоже из наших…

— Я здоров.

— Я и не говорю, что болен, но провериться никогда не помешает… А вообще: ты же в курсе, что можешь рассказать мне обо всем?

— Да, я знаю. Спасибо.

— Можем прямо сейчас поговорить. О плохом, о хорошем, — туманно сообщил Сережа. — Обо всем, что волнует.

— Ну… Конкретно сейчас меня волнует завтрак. Я голодный как собака. Скоро там твои пирожки?

— Скоро, скоро.

Сережа загрузил в духовку противень и снова вытер руки полотенцем.

— Кстати. Утром соседка заходила. Сказала, здесь кто-то ночевал. Она видела через оградку, как вчера утром из дома выходили, но было темно, лица она не разглядела. Я проверил ключ под горшком — ключа нет.

Фролов не сразу нашелся с ответом.

— Вов, — позвал Сережа. — Ключ у тебя?

— Угу.

— Еще чуть-чуть — и я обижусь.

— Извини. Не обижайся. Мне надо было где-то переночевать.

— Мог бы прийти ко мне в коммуналку.

— Не мог. В коммуналке все все видят… Хотя, может, и здесь видят?

— Не говори ерунды. Соседка не сдаст, мы с ней сто лет знакомы. — Сережа отошел от кухонной тумбы и сел на корточки перед Фроловым. — Поругались, что ли, из-за Ваньки?

Фролов собрался с духом и медленно произнес:

— Да это все Лена. Нашла себе другого. Развода хочет.

Секунду Сережа смотрел на него без всякого выражения. Потом по его лицу расползлась улыбка.

— Ты серьезно?.. Фух! А я уж переживал. Вовка, да ведь это отличная новость. А чего такой убитый? Любишь жену?

— Какая разница?

— Разница есть. Любишь или нет?

Фролов так же медленно покачал головой вправо-влево.

— Ну вот! — воодушевился Сережа. — Вот!..

— Что — вот? Нет никакого значения, люблю я ее или нет.

— Вовка, ведь теперь все пойдет по-другому! За это даже выпить можно! Сейчас, погоди, где-то у меня был еще мускат на донышке.

Он вскочил, забегал по кухне. Его неуемная радость — бездумная, как у веселой собаки, — даже немного раздражала Фролова.

— Блин, ты бы знал, как я рад. Надоело все до смерти! Свободные вечера подгадывать, в одном гастрономе и видеться… В кои-то веки не придется искать предлоги.

— Ты смеешься, что ли? — сказал Фролов. — Как раз теперь и придется.

Сережа нашел в шкафу бутылку с остатками муската и посмотрел на свет.

— Допустим, я дам ей развод. И дальше что? Люди же начнут спрашивать, чего это я один.

— Ну, один и один. Большое дело.

— Придется кого-нибудь искать… елки-палки, вот что ей надо? Встречалась бы со своим Сеней. Я ей не мешаю… А квартира? Ведь все сорвется.

Он бормотал себе под нос, на минуту даже забыв, что между двумя жизнями есть плотина, и обсуждать с Сережей брак в корне неправильно.

— Это на нее смерть отца так влияет. Я не дурак, все понимаю. Но е-мое!.. Может, у нее кризис среднего возраста? Бывает у женщин кризис, не знаешь?

— Не знаю. — Сережа поставил бутылку на стол и плеснул мускат в две фарфоровые чашки для чая. — А что плохого в желании развестись? Ведь ты же сам сказал, что ее не любишь.

— И ты туда же! При чем тут люблю, не люблю? Ты хоть представляешь, сколько будет проблем? Она заберет Ваню.

— Взрослый парень. Сам разберется, с кем жить.

— Говорю тебе, жить он точно будет с ней. А я? Да и люди начнут подозревать. Надо найти кого-нибудь.

— Найти кого и зачем?

— Ну кого, по-твоему? Женщину.

У Фролова мелькнула мысль о Танечке, и сразу хлынул поток размышлений. Танечка, слава богу, ветреная и не будет досаждать. Самый безопасный вариант — немного приударить, чтобы все видели, а потом по-тихому сойти с дистанции, не доведя дело до конца. Все будут думать, что Фролов на волне кризиса среднего возраста развелся с женой и увлекся юной гурией, а она его отвергла. Даже делать почти ничего не придется — Шурик Егоров уже сейчас верит, что Фролов волочится за Танечкой. Надо немного подтолкнуть его к этой мысли, а дальше Егоров сам разнесет слух по конторе.

Поток прервал раздраженный голос Сережи:

— И по-твоему, это как — нормально?

— В смысле?

— Я про брак. Женщина сама не будет знать, во что ввязывается.

Фролов не сдержался:

— Ты большой специалист по женщинам? Или по нормальности?

— Смешно — сил нет. Я говорю о принципах. Мы взрослые люди. У взрослых людей есть представления: что хорошо, что плохо. И уж прости, но в моем представлении удерживать женщину, лишь бы тебя не заподозрили…

— А что, выбор есть? Хочешь продолжать вот это все — надо позаботиться об алиби.

— Алиби? — с насмешкой переспросил Сережа. — То есть мы с тобой преступники, творим разбой и грабеж…

— А ты как будто и не в курсе, что есть уголовная статья. За всю жизнь не поинтересовался ни разу?

— Что ты, блин, заладил с этими статьями! У тебя чуть что, сразу посадят.