Квартира в Париже

– Мне не удалось спасти вашу сестру, и я никогда себе этого не прощу. Так не повторяйте моих ошибок. Не разбивайте ее надежды, пользуйтесь подарком судьбы, которого ей не досталось. Научитесь снова жить, Уильям Сеймур.

Эстель развернулась и двинулась прочь, чтобы случайно не выплеснуть на него собственные сожаления, вину и бессилие потоком несправедливых обвинений. Дойдя до киоска, остановилась и принялась разглядывать коллекцию сельских и морских пейзажей.

Встревоженная экономка, заламывая руки, вышла к ней навстречу.

– Он что-нибудь ска…

– Хочу купить картину, – перебила Эстель.

Имоджен растерянно открыла рот.

– Прошу прощения?

– Хочу купить картину мистера Сеймура.

Экономка уставилась на нее как на сумасшедшую.

– Ну что вы, это необязательно…

– Вот эту.

Эстель подошла ближе к киоску и взяла небольшой прямоугольный холст в простой деревянной рамке, на котором Милбрук резко выделялся на фоне ярко-голубого неба. Легкие штрихи зелени вокруг дома уступали место лужайкам, написанным размашистыми мазками.

Она оглянулась на Уильяма Сеймура, который вскинул голову, вглядываясь во что-то, ведомое лишь ему одному.

– Зачем она вам? – удивилась Имоджен, принимая деньги. – Тут слишком много.

– Вложение капитала, – ответила Эстель. – Когда он прославится, эта картина подорожает в сотню раз. На меньшее я не согласна, так ему и передайте.

И двинулась назад по старому тракту в сторону центра городка, а экономка застыла, глядя ей вслед.

Дойдя до места, где впервые сошла на берег, Эстель остановилась и опустила сумочку на землю, чтобы уложить туда небольшую картину рядом с листом бумаги, который передала ей мисс Аткинс за день перед поездкой в Норфолк. Горизонт был на том же месте, от встречи лазурных неба и моря так же захватывало дух.

Во Францию Эстель не вернулась. Она осталась в Англии работать в Межведомственном исследовательском бюро, учить агентов вроде Софи, как себя вести, разговаривать, есть, курить, что заказывать в кафе. Множеству тех мелочей, от которых однажды может зависеть их жизнь.

В тот день, когда горожане наконец устроили массовые гуляния на лондонских улицах, мисс Аткинс призналась, что помощь Эстель оказалась неоценимой. Эстель участвовать не стала. Только попросила мисс Аткинс об услуге.

Заветный листок теперь лежал рядом с оптимистичным образом Милбрука, и Эстель достала и принялась перечитывать длинный список, хотя уже выучила его наизусть.

На листе было три колонки с фамилиями узников амьенской тюрьмы, брошенных туда фашистами до взрыва. В первой – общий список. Во второй – сбежавшие после разрушения тюрьмы от бомбежки в 1944 году. В третьей – пойманные беглецы.

Жером де Кольбер значился только в первых двух.

Пора было возвращаться во Францию.

Только не в ту парижскую квартиру, ставшую вечным напоминанием о ее провалах. Зато картина и эти списки стали символом надежды.

Что единожды утраченное можно обрести вновь.

Глава 24

Габриэль

ЛОНДОН, АНГЛИЯ, 20 октября 2017 года

10 июля 1943 года.

Дорогой Уилл,

Если ты читаешь это письмо, значит, ты добился того, чего не смогла я, и вернулся домой. Сейчас я пишу письмо, не зная, где ты, что с тобой, но верю всем сердцем, что ты выдержишь любые испытания. Неудач ты не боялся никогда.

А я не такая, порой теряюсь или не успеваю. Я только с виду дерзкая и бесстрашная, но на самом деле мне до тебя далеко. Всю жизнь занималась тем, что давалось легче всего, отгораживалась своими книгами и учебой, и только любовь открыла мне глаза на то, что за самое главное в жизни нужно бороться. Знаешь, Уилл, я вышла замуж за человека, с которым ты уже никогда не познакомишься, но вы бы наверняка подружились, потому что Петр был умным, веселым, добрым и жил без оглядки, совсем как ты.

Я пытаюсь жить так же. Ради тебя. Ради него. Не опускать руки, не сдаваться, преодолевать трудности, не бояться неудач. Когда это письмо попадет тебе в руки, надеюсь, вы оба сможете мной гордиться.

Прощай, Уилл. Пусть каждый день будет прожит не зря.

С любовью,

твоя сестра Софи.