Квартира в Париже

Вздымающиеся ввысь белоснежные башенки на куполах искрились в ослепительных солнечных лучах, резко выделяясь среди потрепанной, мрачной серой толпы, бурлящей у их подножия.

Недалеко от Эстель, над тройной аркой, застыла в бронзе на коне Жанна д’Арк, одной рукой сжимая поводья, другой устало держа меч.

Интересно, каково было бы Жанне узнать, что стало с ее родиной. Она пожертвовала собой ради освобождения Франции от англичан, а через пятьсот лет на их место явились немцы.

Сегодня базилику наводнили набожные парижане, взбирающиеся по длинной лестнице до высшей точки города, чтобы помолиться. Впрочем, в последнее время эти молитвы ни городу, ни самим жителям особо не помогали. Над окрестностями базилики удушливыми миазмами постоянно довлело присутствие вездесущей государственной тайной полиции.

Однако сегодня, к великому огорчению Эстель, гестаповцев казалось больше обычного. Еще неделю назад Вивьен предупредила, что вскоре после полнолуния с ней должны связаться два агента союзников. Полнолуние настало и прошло, но они так и не объявились. Вероятно, случилось что-то непредвиденное, и заброску отменили из-за угрозы попасть в засаду. Разумеется, Лондон повторит попытку, и через месяц Эстель снова придется ждать на вершине Монмартра с приколотыми к шляпке ярко-красными цветами.

Она давно перестала встречаться с курьерами и агентами у вокзалов.

С каждым днем расписание поездов менялось все чаще, и подгадать прибытие становилось все сложнее, да и сами вокзалы пользовались повышенным вниманием гестапо. Рисковать там примелькаться было нельзя. А в случае чего объяснить частые посещения базилики гораздо проще.

Мимо прошли двое гестаповцев в сером, явно кого-то разыскивая. Эстель спрятала лицо, якобы поправляя шляпку и мысленно радуясь, что у нее такие широкие поля.

Пора уходить…

– Извините. Не подскажете, во сколько начинается месса?

Обомлев, Эстель медленно обернулась и увидела женщину в неброском темно-зеленом платье, явно недешевом в былые времена, но повидавшем виды, судя по истрепанным краям подола и манжет. Туфли на ней были тоже добротные, но со стоптанными каблуками, и у сумочки виднелись потертые ручки. Удивительно рослая, с золотистыми косами, по-немецки уложенными на макушке, безупречной кожей и светло-голубыми глазами. Черт возьми, прямо образцовая арийка с агитационного плаката «Союза немецких девушек».

– В три часа, но только по пятницам, – медленно ответила Эстель.

Это был отзыв на верный пароль, только агент оказался один. Без напарника.

Эстель огляделась, но рядом на прилегающей к базилике лужайке не было ни души.

– Вы Селин.

– Да. А вы La Chanteuse.

Эстель уставилась на блондинку, пытаясь определить, откуда та родом. Говор как у коренной парижанки.

– Вы одна?

– Да.

– А где напарник?

– Погиб.

Эстель нервно потеребила лямки сумочки. Конечно, агент мог погибнуть по разным причинам, но в первую очередь ее волновало, не попал ли он в плен. Если уцелевший агент потерял бдительность, за ним может быть слежка…

– Он погиб во время прыжка, – невозмутимо уточнила Селин, будто прочитав ее мысли. – При посадке.

Странно, неужели эта катастрофа ее ничуть не тронула? Или она настолько потрясена?

– При посадке?

– Он прыгнул не вовремя и попал в гущу леса. Пока с дерева сняли, несколько часов потратили, – как-то отрешенно, словно сожалея о потерянном времени, объяснила Селин.

«Нет, это не потрясение, – решила Эстель. – Просто педантичность. Прямо какая-то снежная королева. Понять бы только, к добру это или нет». Она машинально потеребила крохотный эмалированный кулон на шее, согретый теплом ее тела.

– Симпатичный кулон, – заметила Селин. Эстель вздрогнула. И, оставив кулон в покое, подняла воротник пальто. От пристального холодного взгляда этой женщины становилось как-то не по себе. Она будто читала ее мысли.

– Что от меня требуется? – вопрос прозвучал чересчур резко.

Селин ничуть не обиделась.

– Ваша помощь.

– Мне сообщили, вам нужны рекомендации, чтобы попасть в отель «Риц». Это еще в силе?

– И да и нет.

– Терпеть не могу загадки. Говорите прямо, – нахмурилась Эстель.

– По легенде мы должны были прибыть вдвоем с напарником, но он погиб. Придется подыскивать варианты.

– Нового напарника или легенду?

– И то и другое.

– А я тут при чем?

Высокая блондинка достала из сумочки небольшой латунный цилиндр с затейливой красной эмблемой на боку и протянула Эстель.

– Вот.

– Помада?

– Да. И вот еще.

На этот раз из сумочки Селин появилась серебристая пудреница с той же изящно выгравированной эмблемой на крышке.

– Что это?

– Образцы косметики из моего номера в гостинице, за которую на черном рынке можно выручить небольшое состояние. Нам с мужем надо было ее продавать.

– Кому же?

– Женам постояльцев «Рица», немецких офицеров и дипломатов, любовницам коллаборационистов и фабрикантов, что выбились в сливки общества и развлекаются в банкетных залах, актрисам и претенденткам на их место, добивающимся своего через постель.

– А вы неплохо осведомлены, – удивилась Эстель.

Селин пожала плечами.

– Значит, ваши планы не изменились? Хотите продавать… дамам в «Рице»?