Квартира в Париже

– Боюсь выпускать ее из тайника, просто погулять по квартире. В наши дни повсюду глаза и уши. Половина соседей меня ненавидит как пособницу фашистов, потому что видели, как я иногда приезжаю домой на черной машине. Другая половина, те, кто продал душу трусам в Виши и фашистским свиньям, спят и видят, как разоблачить соседку. Дескать, я не та, за кого себя выдаю. И я так боюсь подвести Авиву. Боюсь совершить ошибку, которая будет стоить ей жизни.

Эстель словно прорвало, она никак не могла остановиться, и от обычной маски высокомерия, которой она прикрывалась как щитом, осталась лишь безутешная скорбь.

– Мой мир ограничился этой квартирой и дорогой до отеля, а ей вообще осталась только та каморка. И даже там теперь небезопасно.

Софи не нашлась что ответить.

– Девочка хочет стать врачом, когда вырастет, – сообщила Эстель. – Или балериной. Я советовала попробовать и то и другое. – Она хрипло усмехнулась. – А теперь даже вырасти и то под вопросом.

– Вы же стараетесь как можете, – мягко заметила Софи.

– Стараюсь, – фыркнула Эстель. – Только неважно получается. Все старания насмарку.

– Ничего подобного…

– Знаете, картины в той комнате раньше принадлежали ее семье. Балерины. Я их повесила, чтобы хоть как-то скрасить одиночество. Чем-то напомнить о родных, – объяснила она, наматывая на побелевший палец торчащую из подола платья нитку.

– А что с ними случилось? С ее родными?

– Опять мои промашки. – Нитка лопнула. – Отец погиб на фронте, потому что я не успела его отвезти в госпиталь на своей санитарной машине. Остальных арестовали и сослали куда-то на восток, а ведь я могла бы догадаться, к чему все идет.

– Догадаться? – удивлённо вскинула брови Софи. – У вас что, магический кристалл есть?

– Обойдусь без ваших утешений.

– Я вовсе не утешаю. Беду не упредишь, она приходит внезапно и никого не щадит. Я никак не ожидала ни бомбежки, ни пуль, от которых погиб муж. И родители, ложась спать, наверняка не ожидали, что однажды не проснутся.

Эстель молча водила ногой по узору на ковре.

– Мне очень жаль, – наконец посочувствовала она.

Софи промолчала. Ей тоже было очень жаль.

– Зря я столько наговорила. У вас свои беды и проблемы, еще нас с Авивой не хватало, – порывисто вздохнула Эстель.

– Уезжайте из Франции.

– По-вашему, я об этом не думала? – прошипела Эстель. – Или не хочу? Только куда я денусь с явно чужим ребенком, у которого нет документов? – Она вскинула руку. – Ответ очевиден: далеко нам не уйти, можно даже не мечтать. Хотя теперь, похоже, выбора нет, придется попробовать. Ради Авивы.

– Я могу переправить ее за границу, – вдруг выпалила Софи, даже не задумываясь, сможет ли помочь на самом деле.

– Что? – уставилась на нее Эстель.

– Мои… знакомые отправляют детей в Швейцарию, а там их пристраивают в местные семьи.

– Откуда вы знаете?

– Просто… знаю.

– Не слишком убедительно.

– Придется поверить на слово.

– Мы не настолько хорошо знакомы.

– Да. Вы правы.

– Зачем вам это?

– Что значит зачем? – нахмурилась Софи.

– Что вы потребуете взамен? – снова ощетинилась Эстель.

– Боже, вы опять за свое?

Софи повернулась к стене с пейзажами. Ее взгляд пал на яркий образ макового поля под лазурным небом. Прекрасные пунцовые цветы покрывали всю землю до самого горизонта, словно капли крови, наводя какой-то безотчетный ужас.

– Что ж, повторю: мне от вас ничего не нужно.

– В этой войне всем что-то нужно. Только никак не пойму, чего вы на самом деле добиваетесь.

Софи попыталась унять внезапно нахлынувшие эмоции, из-за которых стало трудно дышать.

– Расскажу, чего мне хотелось сегодня днем. Возле базилики на какое-то кошмарное мгновение мне захотелось выхватить нож и всадить тому майору в горло. Прикончить на месте. А потом я чуть ли не надеялась, что эта гестаповская мразь откроет потайную дверь за шкафом и даст мне повод действовать. – Она порывисто вздохнула, стискивая кулаки. – Ненавижу фашистов. Почти до умопомрачения, даже сама порой пугаюсь.

Она с явным усилием разжала кулаки и повернулась к Эстель.

Та просто смотрела на нее, не выказывая ни малейшего волнения от услышанного.

– Что за бред я несу, – пробормотала Софи. – Наверное, и впрямь ненормальная.

– Что?

– За мной уже не раз замечали всякие странности.

– А сами как считаете?

– Вам видней.

Софи едва удержалась, чтобы не съежиться под долгим пристальным взглядом Эстель.

– Лучше всего у фашистов получается вызывать лютую ненависть.

– Да, – тихо согласилась Софи.

– Так это абсолютно нормально, – добавила Эстель, не сводя с нее взгляда. – По-моему, даже обнадеживает.

Софи поправила рукав.

– Если хотите, завтра утром я уйду, и больше вы меня не увидите. А что касается просьбы о помощи, можете быть спокойны, свою задачу я выполню в любом случае, с вами или без вас.

Стоящая перед ней женщина потеребила кулон на шее.

– Софи Бофор, вас подослали устроить диверсию? – она назвала имя, которым Софи представилась гестапо. – Кого-то убить?

– Нет, просто перехитрить, – она осторожно подбирала слова, понимая, что не может рассказать много. Пока не может. – Я должна обернуть самонадеянность фашистов против них самих.