Квинтэссенция

– Это, конечно, замечательно, но если все начинается со звезд, – сказала она, – значит, нельзя говорить об отличиях. Нет ничего необычного, волшебного, загадочного и похожего.

– Логично, – согласился Хьюго, – ты права, Ширин. Если все необычно, то нет ничего необычного.

Альма думала о том, что увидела через квинтескоп в ту первую ночь. Она вспоминала переливающиеся выбросы света и звездную пыль, расползающуюся по Вселенной, которая казалась такой сложной, огромной и непостижимой. Альма была частью увиденного и благодаря этому чувствовала себя одновременно незначительной и уникальной. Она ощущала свою связь со всем миром, но при этом была оторвана от него и, как ни странно, казалась совсем другой.

– Или, – сказала Альма, – все настоящее и по-своему необычно.

Она состояла из элементов и смотрела на сияющую в небесах Венеру, которая была точно такой же. Альма была связана со звездами, с землей, водой, воздухом и огнем. Она была связана со своими друзьями, со своей семьей, со всем, что ее окружало в Олд-Хэвене, ее старом доме, и здесь, в Фор-Пойнтсе. И сейчас она наконец-то начала чувствовать себя на своем месте.

Альма ощущала связь со всем, что ее окружало, и в то же время она оставалась самой собой: внутри нее горел огонек, и следовало еще столько всего сделать, что было под силу только ей.

Это было волшебно – волшебно и по-настоящему загадочно.

Глава 68

В воскресенье ночью, когда Альма пошла за велосипедом в гараж, то обнаружила, что он пристегнут к великам родителей. Ей понадобилось время, но в итоге она нашла ключи, оказавшиеся под цветочным горшком на улице возле гаража.

Альма летела на всех парах, чтобы компенсировать потраченные минуты. Друзья ждали ее в центре города, через дорогу от «Пятого угла».

– Мы уже постучали, – сказала Ширин, когда Альма подъехала. – Никто не отозвался, естественно.

Втроем они поехали на север, и теперь Альме уже не казалось это странным. У нее было впечатление, что они занимаются этим уже много лет: убегают из дома посреди ночи, встречаются на темных улицах и катят навстречу волшебству и приключениям. Теперь такие путешествия стали частью ее жизни. Если не считать того, что сегодня все были на удивление молчаливы.

Альма не знала, о чем думают Хьюго и Ширин, но понимала, что чем ближе они к пещерам, тем сильнее боится она сама. Страх расцвел внутри, зловеще распустив ядовитые лепестки и напоминая олеандр, который она однажды в неведении принесла домой и засушила бы между страничками книг, если бы Джеймс не остановил ее и не объяснил, что это такое. Страх все разрастался и разрастался, выпуская новый лепесток с каждым поворотом педалей.

Наконец молчание прервала Ширин.

– Послушайте, вы двое, – заговорила она, когда ребята проезжали мимо больницы Первого Угла. – Я не хотела говорить раньше, но, думаю, я не буду сегодня участвовать.

– То есть? – с удивлением спросила Альма.

– Я не смогу спуститься в Дип-Даунс, – ответила Ширин. – У меня… у меня клаустрофобия.

– Что?

– Это значит, – объяснил Хьюго, – что она испытывает сильный страх и тревогу в замкнутых пространствах.

– Мне известно, что такое клаустрофобия, – сказала Альма. – Просто не знала, что Ширин ею страдает.

– У меня ничего не получится, – голос Ширин был сдавленным; одной рукой она сжимала велосипедный руль, а другой так сильно тянула себя за косу, что Альма поморщилась. – Я, конечно, не слетаю с катушек, но близка к этому. Тогда, в том автобусе, мне было так страшно. Мне не нравится летать на самолетах, ездить в лифтах и даже накрываться одеялом с головой! Я не смогу спуститься в пещеры. Простите, у меня правда ничего не выйдет.

Альма никогда бы не подумала, что Ширин может чего-то бояться. В первую ночь она повела их в лес, а потом топала в гору, чтобы добыть воздух. Ширин всегда относилась с таким воодушевлением к каждому предстоящему путешествию, к каждому элементу и вообще ко всему.

Альме стало интересно, посчитала бы Ширин, что ее подруга «слетает с катушек», когда у нее бывают приступы страха.

– Мне еще вчера хотелось об этом поговорить, Альма, – произнес Хьюго, – но потом мы… ну… начали веселиться, поэтому я промолчал. Мне тоже кажется, что нам не стоит так поступать. Реки и горы, конечно, представляют потенциальную опасность, но лазить по системам пещер – полное безрассудство. Возможно, там обитают дикие звери. Под землей бывают водные массы, резкие обрывы и обвалы. Мы можем потеряться и понятия не имеем, с чем столкнемся.

Альма все это знала, разумеется. Поэтому-то ей и было страшно.

– А что нам еще остается? – спросила она. – Нам обязательно нужно добыть землю.

–Думаю, теперь, когда мы осознали свою ошибку, – ответил Хьюго, – лучше отменить миссию и вернуться сюда днем.

– Днем у нас не получится увидеть истинную землю! – запротестовала Альма. – Солнечный свет слишком яркий.

– Но, Альма, – сказала Ширин, – он не попадает в пещеру.

Об этом она не подумала. Разумеется, они правы во всем. Это безрассудство и сумасшествие.

– Я просто переживаю, – грустно произнесла Альма. – Переживаю за Стар…

А затем она внезапно умолкла.