Квон-Кхим-Го

Таким искусством умело и способно бился со стражей непримиримый простолюдин.

Зачем вообще «молодой» Квон-Кхим-Го начал драться?

Было трудно не согласится, этот прорыв таил ключ к судьбе.

Ныне сильным чувством зависти отзывалось в душе.

Он тогда впервые в жизни увидел истинное мастерство.

Какое оно, боевое искусство Хо-с-рёк, всю жизнь понималось понаслышке.

Отец Ока-Йо сказал, этот самозванец может убить?

Чжи-Шань-Ши вспомнила, как сама дурно отзывалась о Квон-Кхим-Го.

Больше, видимо, соглашалась, не зная ответ.

Она пробежала мимо комнаты отца, оповестить своего дядю.

Сколько было уверенных находчивых слов.

Она так и говорила: «Брату грозит беда».

Что будет потом?

Здесь дядя Су-Тхе-Во правдиво сказал: «Надо казнить».

«Как?» – вздохнула неуверенно Чжи-Шань-Ши.

Такой книгой должен обладать только сам король!

И как теперь Чжи-Шань-Ши переживала о Квон-Кхим-Го.

Как много она беспокоилась и сострадала о нём.

Один шаг, и всё сработает против него?

Возможно, Су-Тхе-Во только этого и ждёт?

Она молилась в душе.

Ей вспомнилось неприхотливое детство.

Рассудительность.

Выраженность приказов.

Время бежало вспять и уходило навсегда.

Как незаметно Чжи-Шань-Ши и Тое-Сан-Тье повзрослели.

Не скрою, большое влияние и огромное значение имел во дворце «незаурядный» подлец.

Всю свою жизнь жаждал власти.

Не объяснить сразу, как высматривал лазейку и обдумывал заговор против отца.

Мошенник по жизни не умеет сочувствовать и любить.

Никогда в своей жизни не был женат.

Такому нипочём невинная женская честь.

Сказать против нельзя, а возразившие погибали.

Ухватившись за ворот рукой, он больно вышвыривал якобы лентяя за дверь.

Как же он не любил лицемерия, ненавидел высокомерия на лице.

Такая хватка, несомненно, уронит или сожмёт.

Будет сказано не нарочно, сам Су-Тхе-Во несдержан, но почтителен во дворце.

Блуд, который умеет перемениться и сразу удручающе наказать.

Говорит так, будто знает в лицо.

Нет причины, а выскажется всегда.

«Кто посмел пустить Квон-Кхим-Го во дворец?» – эти весомо важные слова он говорит, повторяя только сейчас.

Кричит, бегает по поляне, размахивает мечом.

Голос громкий, сердитый, завистливый, борода перекрывает уста.

Такого не узнает никто.

Этот человек был самый богатый, стал нищий, как умалишенный.

Так бывает, не находит и никогда не увидит покой.

Что он хочет, на что надеется?

Знает же, всё потерял.

Настали другие времена, он перед Квон-Кхим-Го беглый плут.

Услышать можно давящие обидные для такого высокомерия слова.

Предатель, беглый, преступник, или как стали говорить – простолюдин!

От таких мыслей он вздрагивал, пятился назад, сразу закрывал руками лицо.

Крик, нагнетающий стратегию, наверное, был последним.

Квон-Кхим-Го сразу сообразил – их позиции разобщены.

Было холодно, немного замёрзли руки.

Как было трудно оставить девушку одну.

Понемногу да пробуждается страх.

Есть навязчивость, нервозность, неувязка, но присутствует дух.

Квон-Кхим-Го видел присутствие и месторасположение людей Су-Тхе-Во.

Расчёт множил внезапное нападение.

Сжать и сразу атаковать все силы врага.

Было всё предусмотрено, оставался только один шанс.

Нанести сильный удар!

Здесь, у ручья, близко, возле небольшого дерева воин готовился напасть.

Он вспомнил слова юной принцессы: «Су-Тхе-Во спрячется за спиной».

Он был бдительного слова, гласной решительности, самокритичен.

Его железные кулаки быстро настигают и опрокидывают с ног.

Наёмные убийцы не могли слышать, как тихо приближается смерть.

Им всё ещё жаждалось наживы.

Стало видно, те недопонимают вопрос.

А может, скажет кто, зачем всё это время Су-Тхе-Во держал в руке меч?

Видимо, чувствует опасность или не надеется на «своих»?

Были же его верные люди, а предали?

Такой шёл к своей цели напрямик.

Будь его воля, заставил бы всех стоять на коленях.

Такая гордыня свергнет любой мятеж.

Теперь   он   сам   мятежник,   был   и   остаётся   враг.

Нельзя рассматривать его жизнь полностью «эгоистичной».

Есть свойственное мнение, бывало, такой ходил и мечтал.

Увидит, сопроводит.

С королём Ока-Йо дружил.

Как близко к нему, такому беспрепятственно всегда подходил Тое-Сан-Тье.

Большей любовью, надвигаясь на плечи с раннего детства, близилась Чжи-Шань-Ши.

Она вела его за руку в большой зал.

Сидя на большом позолоченном троне, часами говорила с дядей о своём.

Когда она сидела, он почтительно стоял.

Если вдруг кто заходил, тот низко опускался и незамедлительно преподал.

Принцесса, вы будете правительницей всей страны.

Да, только потом девчонка придумывала и даже приказывала дела.

Глупенькая или малая, такие слова можно было высказать только не здесь.

Будь громче сказано, где попало, детский лепет неосторожно мог всё пересказать.

Нельзя передать на словах, как выводила она маленькая любого на разговор.

Толкнёт со спины, ухватится за рукав, вынудит подчиниться.

Ока-Йо смеялся, как солдаты бегают и выполняют каприз.

Было нелегко это вспоминать.

Всю жизнь он, дядя, был рядом.

Было, каждый видел в ней величественный взгляд.

Со слезами на глазах принцесса изо всех сил сжималась.

Трижды за минуту громко звучало слово «король».

Неотвратимая правда брала рубеж.